Такая вот колыбельная.
Но теперь все хорошо. Мы привыкли.
А еще мы все заметно поправились, потому что почти каждый день едим говяжьи ребра. Мы делим их так: мясо нам, кости Джеку.
Настоящий рай!
У меня полно денег, и я очень доволен. Часть я отдаю Адаму. Он тоже рад, но иногда немного ворчит. Дело в том, что мы общаемся все реже и реже, ведь у «господина судьи» с каждым днем все больше работы.
Я снова сблизился с Люсиндой: мы видимся каждый день, разговариваем, шутим. Иногда я вспоминаю другую Люсинду — ту, что обращалась со мной, как с дерьмом, в своем лимузине. Но потом понимаю, что своей сегодняшней жизнью обязан только ей. Все имеют право получить еще один шанс, я знаю это как никто другой. Поэтому неважно, что было раньше.
Не успел я и глазом моргнуть, как передача «Вы судьи!» стала самой популярной на телевидении. Люди называют это общественным явлением, а Люсинда неустанно повторяет, что все дело в моей феноменальности. Едва увидев меня и заслышав мои слова, люди тотчас кивают головами, полностью соглашаясь с тем, что я говорю.
Мою точку зрения разделяют все. Все и всегда.
Люсинда говорит, что это из-за моей внешности: красивые люди чувствуют, что я им не конкурент, и поэтому любят меня, а остальные видят во мне самих себя, потому что я их квинтэссенция. На всякий случай я проверил в словаре, что значит «квинтэссенция». Кажется, Люсинда сделала мне комплимент.
Но больше всего меня радует другое: выходя на улицу, я сливаюсь с толпой. Достаточно снять костюм судьи и меня никто не узнает, я становлюсь самым обычным человеком в лучшем смысле этого слова. Никаких проблем: гуляй себе по городу, разговаривай с людьми.
Я понял, что общаться совсем непросто, этому надо учиться. До тюрьмы и уличной жизни я не понимал, с чего начать, как найти подходящий момент, чтобы познакомиться с человеком… Теперь у меня с этим никаких проблем.
Надевая парик и мантию, я чувствую всеобщую любовь и уважение. А когда мне это надоедает и хочется побыть нормальным человеком, я просто-напросто переодеваюсь. У меня две жизни, и обе восхитительны.
У Супермена были очки, у меня парик. Можно сказать, я тоже в какой-то степени Супермен.
Даже инженеры и ассистенты с трудом узнают меня, когда я снимаю костюм. Единственные, у кого не возникает таких проблем, — это Адам, Джек, Люсинда и, конечно, Элизабет.
Элизабет… Какая же она хорошенькая. Мне невероятно повезло с ней, ведь она все делает за меня. Например, звонит и говорит: «Господин судья, в такое-то время надо выполнить то-то и то-то», и я послушно выполняю то-то и то-то в указанное время. Элизабет просто замечательная ассистентка. Благодаря ей я только надеваю костюм перед съемками. И то она помогает застегнуть его на спине.
Постепенно я кое-что узнал об Элизабет. Ей двадцать девять лет, она обожает свою работу, у нее нет братьев и сестер, больше всего на свете она любит телевидение, рок-музыку и салат. Салат она ест без майонеза. Какой смысл класть майонез, от которого толстеют, если ешь салат, чтобы похудеть?
Элизабет очень любезна со всеми. Поначалу она кажется застенчивой, но это не так. Честно говоря, первое время я думал, что не нравлюсь ей: она в основном молчала, а если и говорила, то исключительно о работе. Но мы так часто бываем вместе, что постепенно у нас появились свои традиции.
Например, каждое утро я выхожу из дома, сажусь в лимузин и еду на работу. В машине меня ждет Элизабет. Она протягивает чашку горячего кофе, я благодарю ее, и мы вместе пьем его — без меня она не делает ни глотка. Потом она спрашивает, хорошо ли я спал. Я отвечаю, что да. Это правда, я действительно очень хорошо сплю. А затем она пересказывает свои сны. Это очень забавно.
С самого детства Элизабет снится по одному сну за ночь. Больше всего мне нравятся те, в которых я присутствую. Мне нравится слушать ее рассказы, потому что в них мы часто держимся за руки, прямо как влюбленные. Это так красиво! Правда, однажды ей приснилось, что на меня напала акула и откусила обе ноги, но это не считается, потому что у Элизабет в тот день были проблемы с пищеварением.
Еще мне очень нравится смешить Элизабет. Когда она хохочет над моими шутками, я радуюсь, как ребенок. Смеясь, она обычно слегка нагибается ко мне и легонько толкает локтем. Иногда она просит прекратить, потому что от смеха у нее болят щеки и живот. Успокоившись, она с улыбкой проводит рукой по моей щеке, потом слегка наклоняет голову и мечтательно смотрит мне в глаза. В такие моменты в ее взгляде столько нежности… Это происходит довольно часто, но всякий раз она словно вспоминает о чем-то, и ее лицо внезапно становится серьезным, а она принимается быстро и безостановочно говорить о работе. Как жаль.