Кажется, мои чувства именно в тот период проснулись. Первые робкие эмоции от общения с другим человеком. Я ощущала себя в них инопланетянином.
Анджела еще и подливала масла в огонь – говорила со мной на странные темы.
– Вот у тебя есть Эсланда Борисовна, – рассуждала она, – значит, ты принадлежишь ей.
– Нет, – возмущалась и спорила я, – я никому не принадлежу! Эсланда Борисовна – просто мой лучший друг.
И это действительно было так. Она никогда не вставала по отношению ко мне на позицию матери. Да и куда бы она могла уместиться?! У меня и сердце, и душа были заняты собственной мамой.
– Понимаешь, ребенок всегда чей-то, – не унималась она, – сын или дочь.
– Нет, – не соглашалась я, – я этого не понимаю!
Я многого не понимала тогда и тем более не могла объяснить другому человеку, что со мной происходит. А для нее было нормально вести себя со мной как с дочерью. Конечно, я уже выросла, но энергия матери исходила от этой женщины мощным потоком. Она стала для меня наставником, старшим другом, а главное – воплощением материнской любви. Новая роль дочки, которую не задумываясь дала мне Анджела, выбивала у меня почву из-под ног. Мне нужно было справляться с незнакомыми чувствами. И это оказалось непросто, приходилось сворачивать горы внутри себя, чтобы учиться принимать любовь. А Анджела, как я узнала много лет спустя, даже не догадывалась, сколько всего я испытывала с ней рядом. Она любила меня как дочь и не подозревала, что внесла такую сумятицу в мою жизнь. Для нее наши отношения были естественными. Для меня они стали прорывом.
Благодаря тому, что Эсланда Борисовна подготовила почву, благодаря тому, что я потеряла идола в лице собственной матери, отношения «мать и дитя», наконец, стали возможны. Во мне завязывался сумасшедший коктейль эмоций! Начала появляться ревность. Я научилась скучать. Меня тянуло к этой женщине, как к матери. И я понимала, что не смогу рассказать Эсланде Борисовне всего, что ощущаю, когда общаюсь с Анджелой. Не смогу поделиться тем, что творится у меня внутри. Анджела, сама того не подозревая, настойчиво ломала внутреннюю стену, которую я долго строила вокруг себя, чтобы оказаться в безопасности. Чтобы меня не могли ранить другие люди. Особенно – взрослые. Тем более – женщины. Мне казалось, она идет напролом, как танк! Хотя – теперь я уже понимаю это – она вела себя как обычный человек, которому я небезразлична. Только мое тело, моя душа, никогда не знавшие материнской любви, ощущали ее поведение как взлом. Мне было тяжело принять такую открытость. Тяжело говорить на откровенные темы. Невозможно обсуждать и называть свои чувства. Как я могла все это делать, если у меня никогда не было по-настоящему близких отношений?
Мне кажется, одна только Эсланда Борисовна в тот момент все видела и все понимала. Просто, как обычно, не лезла ко мне в душу. Она ждала, когда я созрею и сама ей все расскажу. Так и вышло. Правда, о тех чувствах, которые испытала благодаря знакомству с Анджелой, я смогла рассказать только через четыре года.
И еще на примере отношений с Анджелой я усвоила, что с людьми надо все проговаривать очень четко. Если не делаешь этого, не объясняешься, жди проблем. Раньше я молчала, мне казалось, что взрослые на то и взрослые – они сами должны все знать. Меня научил этому опыт жизни в системе. А оказалось, нет! Они не могли понять, что со мной происходит, ведь они были другими, жили в другом мире, у них был другой опыт. Они никогда не находились в шкуре ребенка-сироты.
Однажды зимой, в каникулы, я спросила Анджелу: «У вас есть планы на меня на время праздников?» Обычно мы заранее все оговаривали, когда и куда идем, чтобы обеим было удобно. Тем более в те дни я подрабатывала на елках, делала детям аквагрим. Анджела ответила: «Нет». – «Точно нет?» – помню, специально переспросила я. «Нет», – подтвердила она. Ну, нет так нет. И шестого января я поехала к Эсланде Борисовне. Там и выяснилось, что вся семья собирается навестить бабушку и меня они берут с собой. После семейного праздника все остались с ночевкой. На следующий день, седьмого января, я приезжаю в Москву, и Анджела устраивает мне скандал. Оказывается, у нее были планы на меня! Оказывается, я должна была это по умолчанию понимать! Но я-то откуда знаю, что есть какая-то там традиция собираться самым близким людям перед Рождеством и что-то там вместе делать? У меня же этого не было никогда! Какой еще Сочельник? Я в жизни о нем не слышала! В ответ на ее претензии я в тот раз страшно завелась. «Если вы мне будете рассказывать, – кричала на нее, – то я буду знать! Нет у меня этих знаний! Я никогда не жила в семье! И про семейные ваши традиции я ничего не знаю!» В общем, у нас случился страшный конфликт. Поначалу она обиделась, но потом с улыбкой сказала: «Ты, оказывается, и кричать умеешь?» После этого мы стали все друг другу рассказывать, заранее говорить, есть какие-то планы или нет. Но разные мелкие недомолвки возникали довольно часто.