– С днем рождения тебя… – выводит она. Мама хмурится, и Фрейя усиливает акцент. – С днем рождения тебя…
Однако голос умнее, чем кажется. Его не обвести вокруг пальца ужимками или ужасным фальшивым акцентом. И как только песня совершает октавный скачок – с первой на вторую, девушка спотыкается. Начинает паниковать. Дыхание становится свинцовым.
– С днем рождения, дорогая… – На «дорогой» все и происходит. Воздух заканчивается. Песня глохнет посреди вдоха. Мелодия была обречена на провал с самого начала.
– С днем рождения меня, – саркастически атонально заканчивает Фрейя с каменным лицом и проводит ребром ладони по горлу на тот случай, если посыл неясен.
– Это паралич? Мы слышали, что такое было у, – мама понижает голос, – Адель.
Ее слова пропитаны надеждой. Не потому, что она хочет паралич голосовых связок, а из желания связать Фрейю с Адель. Несколько лет назад она прочитала книгу «Твой путь» и уверовала в нее на все двести процентов. Теперь ее девиз – «Мечтай об этом, будь этим».
– Я назначу вам анализы, – говорит доктор и переключается на уже знакомый жаргон: – КТ, биопсию, ларингеальную ЭМГ, возможно, и рентген. – Он достает бланк, пододвигает к себе и как-то иначе смотрит на Фрейю. – И вам, наверное, следует это с кем-то обсудить.
– Уже сделано, но лоботомия не помогла.
– Фрейя! – одергивает ее мама. А потом обращается к врачу: – Мы уже ходим к психотерапевту.
Мы. Как будто они вместе к нему ходят. Как будто вместе принимают таблетки, которые, предположительно, подавляют тревогу, которая, предположительно, парализует голос Фрейи.
– Это просто произошло. Буквально за ночь. Если бы проблема носила, – мамин голос снижается до шепота, – психологический характер, это не случилось бы в мгновение ока, верно?
Доктор уклончиво мычит.
– Давайте назначим повторный прием через две недели.
Две недели – слишком поздно. Хейден ясно дал понять. Он назначил прием у известного врача, лечившего таких знаменитостей, как Адель, Лорд и Бейонсе. Заплатил за консультацию $ 1500, потому что этот чувак, поклялся Хейден, творит чудеса – таким образом намекая, что Фрейе требуется не дорогущее лечение, а настоящее чудо.
На улице ждет машина Хейдена, и явно не для того, чтобы подбросить их домой. Водитель открывает дверь и слегка кланяется.
– Мистер Бут просил привезти вас в офис.
Последние два года Фрейя проводила там много времени, но сейчас от этого требования ей становится дурно. Мама, до сих пор считающая Хейдена царем, а себя крестьянкой, тоже выглядит напуганной. И начинает суматошно листать сообщения.
– Наверное, хочет узнать, как все прошло.
Хейден Бут не вызывает просто так, милой беседы ради. Доктор наверняка позвонил ему в ту же минуту, как за ними закрылась дверь. А может, у него в смотровой и вовсе установлена скрытая камера, кто знает.
Слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет? Если она не пойдет к Хейдену, он не сможет ее уволить. Раз он не сможет ее уволить, ее карьера не закончится. Раз карьера не закончится, ее по-прежнему будут любить.
Верно?
– Я устала, – махнув рукой, говорит она маме. – Поезжай одна.
– Он просил приехать обеих, – отвечает та, затем смотрит на водителя. – Он просил приехать обеих?
Тот понятия не имеет. Да и с чего бы?
– Я устала от этих дурацких приемов, – заявляет Фрейя, включая режим дивы, как его называет мама. Он здорово сбивает ее с толку, потому что, с одной стороны, «мечтай об этом, будь этим», а с другой – это чертовски раздражает.
Когда мама расстраивается, то поджимает губы и становится похожа на Сабрину или Сабрина на нее. «Очевидно, гены выбирают стороны», – шутила бывшая няня, подразумевая, что Фрейя пошла в отца: темная кожа, высокий лоб, характерные эфиопские глаза, тогда как ее сестра Сабрина была скорее похожа на маму: вьющиеся волосы, но не курчавые, и более светлая кожа, как у пуэрториканцев.
Но затем мама меняет решение, и ее рот расслабляется.
– Знаешь что? Так даже лучше. Я сама с ним поговорю. Напомню, что тебе всего девятнадцать. Что ты многого достигла. И у нас столько положительной динамики. Ожидание усилит их голод. – Она переключается на телефон. – Закажу тебе такси.
– Мам. Я сама могу добраться до дома.
Но та ее не слушает. Фрейе больше нельзя ездить в метро в одиночку. Мама установила в ее телефон приложение слежения – перестраховывается, хотя для этого, как и для режима дивы, пока рановато. Фрейя не настолько популярна. По шкале Хейдена она где-то между суперобсуждаемой и знаменитой. Если она ходит потанцевать в клубы или посещает бар или кафе, куда часто заглядывают перспективные актеры/модели/певцы, ее узнают, если проводит мероприятие в торговом центре (чем она больше не занимается; как говорят журналисты, это не соответствует стилю), ее обступают толпой. Но в метро, среди обычных людей, она – никто. И все мамины действия основаны на ее амбициозности.