Я вышла из кабинета Хейфица и подумала: может, мне сейчас же собраться и уехать? Ну что я буду мучиться, унижаться, если я почувствовала, что он меня не возьмет? И тут ко мне подошел второй режиссер, Деревенский (никогда не забуду его фамилию).
— Не расстраивайся. Тебе показалось, что не понравилась ему?
— Не показалось, — отвечаю, — я увидела это по выражению его лица.
— Клара, — успокоил меня Деревенский, — я знаю Иосифа Ефимовича, он человек творческий и тонкий… Давай-ка мы с тобой пойдем в архив и поищем фотографии, которые соответствовали бы образу твоей героини. У нас там много фотографий женщин, которые снимаются в массовке. Думаю, что мы найдем что-нибудь подходящее.
Мы пришли в архив, перерыли кипы фотографий и наконец нашли. Даже, как мне показалось, похожую на меня женщину в странной шляпке, с завитыми волосами, как бы с претензией на моду.
— Точно. Вот это тебе подойдет, — сказал Деревенский. — Бери эту фотографию – и в гримерную. А потом в костюмерной найдем такое платье, шляпку и посмотрим, что нам скажет Хейфиц.
В гримерной я как-то сразу оживилась. Очень хороший был гример, очень известный, он делал портретные гримы многих исторических лиц. Вижу, и он как-то воодушевился, и мы начали с ним колдовать, пробовать так – сяк, подходит – не подходит.
Потом я пошла в костюмерную, нашла нелепую зеленую шляпу, платье, нацепила клипсы, бусы, тоже, в общем, нелепые. Деревенский был доволен:
— Клара, ты преобразилась.
А я и сама чувствую, что в этом наряде у меня и глаза стали другими, мне стало интересно.
Пошли к Хейфицу. Он повернулся, посмотрел, и в его глазах я заметила любопытство.
— Давайте порепетируем.
Иосиф Ефимович Хейфиц – удивительный режиссер. Я принадлежу к школе Герасимова. Эта школа оправдала себя. Несколько поколений учеников Сергея Аполлинариейича заняли в кинематографе огромный плацдарм. И это не просто актеры и режиссеры, это – личности. Это целое поколение, каста такая – герасимовцы.
И вот – Хейфиц. Он совершенно другой режиссер. Он ничего не показывает вообще, как бы даже и лишнего слова не скажет, вроде ничего и не делает. Но он так строит беседу, что тебе кажется, будто ты сама что-то придумываешь. От этого появляется уверенность в том, что ты на правильном пути.
В сценарии была сцена, где я говорю о том, чего я хочу в жизни. Такой монолог. Никто мной не интересуется, в семье заняты только кораблями, только заводом, а что думаю я, как я живу, это никому не интересно. Я чужая в семье Журбиных.
Такой очень наболевший разговор, который я вдруг выплескиваю. И вначале мы так репетировали с Хейфицем, а потом он предложил:
— Знаете что, вы возьмите счеты, откладывайте костяшки и в это время разговаривайте.
Принесли бухгалтерские счеты. Я говорю и одновременно считаю.
— А теперь вот вы, — говорит Хейфиц, — поскольку волнуетесь, делаете ошибки. Поэтому вы неправильно считаете. Сбрасываете это все, потом снова начинаете считать, потом снова, и у вас дебет с кредитом не стыкуется.
Короче говоря, всего два действия, а я не могу сосчитать, видно, что у меня в душе смятение. А режиссер дает мне все новые и новые задания. Я их подхватываю, сцена усложняется, усложняется, становится интересней. Маленькая сцена, но видно, что я чувствую, как я задыхаюсь оттого, что я должна это все высказать.
Хейфицу репетиция понравилась.
— Если завтра вы так же сделаете на пробе, то все будет хорошо.
На следующий день назначили кинопробу.
После репетиции я пришла в гостиницу и думаю: как я хорошо репетировала. И вдруг подумала: да это же не я все сделала. Это – Хейфиц. И если бы меня утвердили, с каким удовольствием я бы снималась в картине.
На другой день после пробы я уехала в Москву.
В актерский отдел Театра киноактера приходили телеграммы со студий – утвердили или не утвердили на роль. И я каждое утро открывала дверь и спрашивала:
— Что-нибудь есть на мое имя?
Так продолжалось недели две. И вдруг в театре я встречаю Иосифа Ефимовича. Тогда был такой порядок – все пробы привозили из Ленинграда в Москву. И утверждали в Госкино.
Мне было неудобно спросить, как мои дела. А Иосиф Ефимович улыбнулся:
— Поздравляю! Вас утвердили на роль и очень много хороших слов сказали в Госкино. Вы снимаетесь.
Так, с легкой руки Хейфица, я стала частой гостьей в павильонах «Ленфильма». Меня ждали новые роли в картинах, которые прошли по экранам не только Советского Союза, но и зарубежных стран.