Машины сгрудились, шоферы ждут команды, когда надо выезжать на арену.
И так получилось, что друг против друга стояли в машинах Дзидра Ритенберг и Евгений Урбанский. Лицом к лицу. А я на своей машине стояла позади.
И я была поражена, увидев, как они смотрели друг на друга. Они приехали в Ленинград несколько дней назад. И вот за эти несколько дней, как это бывает в жизни, родилось огромное чувство.
Им было совершенно все равно, куда они едут, какие машины, в каком они городе, что вообще происходит. Утро, день, вечер, время года – ничто их не касалось. На огромном стадионе, где собралось сто тысяч ленинградцев, их было двое. Только Она и Он.
И вот эта обособленность, эти глаза потрясли меня, и я стояла не дыша. Я чувствую, что неудобно, нехорошо быть наблюдателем. Но что мне делать, мне некуда деться.
Кончились концерты, Дзидра уехала в Ригу, Евгений – в Москву.
Он тосковал, не зная, что ему делать, ехать ли в Ригу… И вдруг ему позвонил приятель:
— Женя, немедленно приходи ко мне. У меня гость из Риги и очень хочет тебя видеть.
Он выскочил из дома, сел в машину и приехал к приятелю. Там была Дзидра. Оказывается, она приехала на врачебный консилиум, ей предстояла операция на сердце.
Урбанский проводил Дзидру до гостиницы и сказал, что каждый день в клинике будет с ней. «Когда тебе сделают операцию, — говорил он, — и ты откроешь глаза, — первым, кого ты увидишь, буду я. Я тебя не оставлю всю жизнь».
Так все и получилось. Они поженились. Дзидра переехала в Москву. Они ждали ребенка.
В это время в Москву пришло приглашение из Чехословакии на Кинофестиваль трудящихся. Нашу делегацию разделили на две группы, у каждой был свой маршрут. Алла Ларионова и Николай Рыбников составили одну группу, а я с Женей Урбанским – другую.
У нас была «татра», мы ездили на этой машине из города в город. Сопровождала нас переводчица пани Славка, моя добрая знакомая, симпатичная и веселая молодая женщина. Она нас, как могла, оберегала.
Нам то и дело предлагали то посещение заводов, то встречу с общественностью, то пресс-конференцию. Но она решительно отсекала часть мероприятий, говорила, что артисты устали, им надо отдохнуть.
Славка набирала в корзинку мясо, фрукты, овощи, и мы ехали на машине в какой-нибудь лесочек, располагались поблизости от маленькой речушки, разжигали костер, жарили мясо и кипятили чай. Славка знала такие места, где мы не могли нарваться на штраф за ущерб природе, и мы гам подолгу беседовали о жизни… Женя все время говорил о Дзидре…
Год сложился у Урбанского тяжело, надо было заработать деньги на кооперативную квартиру. У меня тоже были свои трудности. Так что отдохнуть было не лишним, тем более что поездка оказалась утомительной.
Полдня мы в дороге, приезжаем в очередной город. Над нами берет шефство завод, мы размещаемся в гостинице, переодеваемся и – очередная встреча. Мы выступаем, нас тепло принимают, нам дарят сувениры, мы раздаем автографы, а потом, конечно же, идем в ресторан. Там уже все готово: собираются руководство завода, деятели культуры, активисты Общества дружбы, и начинается банкет.
Мы сидим на почетных местах. Ясно, что пока мужчины всё не выпьют – не разойдутся; они сидят, задают вопросы, рассказывают анекдоты и истории. И мы с Женей Урбанским вынуждены до конца сидеть за столом, нельзя же обидеть хозяев. Каждый день новый город, новые люди, и надо с ними поддерживать беседы, а это сложно.
Вскоре мы приспособились к этим условиям. У нас было несколько забавных историй, и мы их по очереди рассказывали – то он, то я. За столом оживление, все смеются, все довольны. Затем обычно вся компания перемещалась в бар, и мы с Женей почему-то танцевали краковяк. Мы оба рослые, крепкие, как взмахнем руками – достаем из одного конца бара в другой. Все аплодируют… Один вечер – это прекрасно, но цепь таких вечеров невольно утомляет.
Тем не менее, мы завершили круговой маршрут и приехали в Братиславу, там предстояло торжественное закрытие фестиваля. Туда же приехали Алла Ларионова и Николай Рыбников.
Женя Урбанский запомнился мне своей добротой, легкостью в общении. У него был хороший голос, и он с большим чувством пел «Гори, гори, моя звезда…».
Женя любил компании. Более того, он умел компанию сложить, быть первым среди собравшихся.
Рабочий фестиваль нас сдружил, мы оказались в чем-то родственными душами. И вдруг накануне отъезда я узнаю, что Урбанский боится летать. Тогда я этой болезни еще не понимала. И мне странно было, почему он, такой большой, сильный, смелый, боится летать самолетом.
Он был любим зрителями. Картины «Баллада о солдате», «Коммунист», «Чистое небо» – всего несколько сыгранных ролей, но они покорили страну. Появился новый герой, красивый, мощный, влюбленный в работу и жизнь, нежно любящий муж. Он стал как бы идеальным героем.