Вроде белой пены.
На столе у мистера Делла Дьюка стояла большая банка с конфетами.
Мне он не предложил.
Я не ем конфет, а вот он – наверняка.
Я подумала, что, наверное, он держит конфеты на столе, чтобы все думали, что это для детей, а на самом деле тайком объедается ими сам.
Я прикинула, сколько примерно конфет в банке.
Объем одной конфетки составляет h(π)(d/2)2 = 2 см × 3(1,5 см/2)2 = 3,375, или 27/8 кубического сантиметра.
Правда, конфеты на самом деле имеют неправильную форму и настоящими цилиндрами не являются.
Так что подсчет вышел неточный.
Лучше бы я сосчитала их по 7 – было бы веселее.
Я не сказала родителям, что меня вызывала директриса Экзема.
И что меня отправили к школьному надзирателю или вроде того по имени Делл Дьюк – тоже не сказала.
Не знаю почему.
Это ведь они решили перевести меня в другую школу, и я хотела, чтобы они думали, что все идет хорошо.
Или хотя бы неплохо.
Так или иначе, я обманула их доверие.
От этого мне было не по себе.
Если верить тому, что пишут в книгах, в средней школе ребенок начинает эмоционально отделяться от родителей. Наверное, ложь – вполне достойное начало процесса.
И все равно меня тошнило, словно я съела какую-то гадость. Жгучее чувство поднималось из желудка вверх и затапливало горло.
Я чувствовала горечь всякий раз, когда сглатывала.
Родители ничего не знали о скандале с мониторингом, потому что я уничтожила все улики.
На домашнем автоответчике было записано сообщение из школы, но я его стерла. Это было нетрудно, потому что родители всегда забывают проверить автоответчик.
Проявив недюжинное коварство, я взломала мамину почту и сама ответила на письмо директрисы, сообщавшей, что я направлена к школьному психологу.
Неудивительно, что теперь меня тошнит. Сама виновата, придется терпеть.
Круглоголовый не-то-психолог-не-то-надзиратель наконец умолк. Устал.
Он скрестил руки поверх шарообразного живота, словно защищаясь, а потом, после некоторого молчания и потения (с обеих сторон), выдвинул предложение:
– Давай я буду говорить слово, а ты говори первое, что придет тебе в голову после этого. Не воспринимай то, что я говорю, как вопрос – это не вопрос. Постарайся отвечать быстро.
Он длинно втянул воздух и добавил:
– Представь себе, что это такая игра.
Делл Дьюк не знал, насколько ограничен мой опыт в области игр.
Правда, я успела понять, что соревновательный дух во мне удивительно силен.
Впервые с того момента, как я вошла в эту комнату, я ощутила легкий интерес.
Мистер Дьюк хотел поиграть в слова. Я была уверена, что в шахматы обыграла бы его в шесть ходов. Правда, я играю в шахматы только с компьютером, и нечасто, потому что некоторые игры, и шахматы в том числе, страшно затягивают.
Уж я-то знаю.
Как-то раз я играла двадцать часов подряд и в конце уже демонстрировала признаки легкого психоза.
Мистер Делл Дьюк наклонился вперед и театрально произнес:
– Шоколад.
Я интересовалась полезными свойствами шоколада, поэтому ответила:
– Антиоксидант.
Он притопнул ногой, словно нажимая на газ в машине, и сказал:
– Пианино.
Я ответила:
– Концерт.
Накануне в школьном холле я слышала, как кто-то из школьников крикнул компании мальчишек: «Играем!»
Мне тоже захотелось крикнуть «играем», но я решила, что это будет неуместно.
Мистер Делл Дьюк пытался записывать свои вопросы и мои ответы, но не успевал.
В конце концов он бросил это занятие, и мы стали играть просто так.
Он сказал «пространство». Я ответила «время».
Он сказал «темный». Я ответила «материя».
Он сказал «большой». Я ответила «взрыв».
Он сказал «авто». Я ответила «биография».
Он сказал «мышь». Я ответила «беспроводная».
Он сказал «белое». Я ответила «тельце».
Он сказал «солнечный». Я ответила «батарея».
Он сказал «семечко». Я ответила «зародыш».
Он сказал «пир».
Я ответила «3,14159265358979323846264338327».
Правда, я сказала это очень-очень-очень быстро и остановилась на второй семерке – конечно, ведь это же моя любимая цифра.
Мистер Делл Дьюк воскликнул во весь голос:
– Ну что ты за зверушка!
Я испугалась.
Я не люблю, когда шумят. Я долго молчала, но потом собралась с духом и ответила.
Я сказала:
– Лемур.
Тут глаза у него на мгновение округлились от изумления, и он пробормотал себе под нос:
– У лемуров в стае верховодят самки.
Он был совершенно прав.
В случае, если в группе происходит конфликт, самки разрешают его силой. Поэтому главная самка получает лучшую пищу и первая выбирает, где будет спать.