И в этой рамке, словно портрет потерянного родственника, красовалась фотография лемура.
Он нервничал.
Он пытался завести беседу, но в конце концов не выдержал и выпалил:
– Послушай, а может, попробуешь еще раз выполнить тест – вроде того, что был в школе на мониторинге?
Я решила, что это и есть причина его беспокойства, и решила положить ему конец:
– Если хотите, могу прямо сейчас.
Он очень обрадовался.
Он достал из ящика стола папку с тестовыми заданиями. И вдруг так заволновался, что мне пришлось поднимать с пола карандаш и помогать с таймером.
Я пыталась объяснить, что мне не понадобятся все пятьдесят минут, что отведены на выполнение заданий.
Но он мне не верил, пока я не сделала первый тест за четырнадцать минут.
Он проверил ответы, а потом я взяла из стопки еще один буклет и выполнила тест за двенадцать минут и 7 секунд.
В идеальных условиях – при наличии хорошей вентиляции и стакана несладкого зеленого чая со льдом, – я бы сэкономила еще две минуты.
Когда встреча подошла к концу и я встала, Делл Дьюк улыбнулся. Растянул сомкнутые губы.
Он сказал, что я не сделала ни одной ошибки ни в одном тесте.
Я сказала, исключительно для констатации факта:
– Ни одной ошибки.
Должно быть, он решил, что мы снова играем в игру со словами, потому что сжал кулак и резко дернул им вниз, словно раскрывая парашют (я никогда не раскрывала парашют, но могу себе представить, как энергично при этом нужно тянуть за шнур).
И сказал, очень громко:
– С вами была Ива Чэнс!
Мистер Делл Дьюк не хотел ждать до следующей встречи целую неделю.
Он считал, что мне стоит прийти назавтра, в самом начале его приемных часов.
Он сказал, что принесет с собой сюрприз. Я не слишком люблю сюрпризы, но ему об этом не стала говорить.
Вообще-то я собиралась посвятить весь остаток недели проверке кислотности почвы у нас в саду.
Мне с большим трудом удавалось поддерживать показатель pH 6,5, и все-таки я согласилась прийти назавтра, потому что результаты тестов на способности, похоже, очень взволновали психолога, и я подумала, что, возможно, он страдает депрессией.
Не исключено, что мои визиты способствуют улучшению состояния его психики.
На следующий день я пришла на пять минут раньше и тут же поняла: что-то изменилось.
Дверь в трейлер-кабинет была открыта, но не так широко, как обычно, а совсем чуть-чуть, на щелочку.
Я заглянула внутрь, но Делла Дьюка не увидела. Увидела двоих незнакомцев.
Нет, не каких-нибудь страшных незнакомцев.
Обычных людей.
Я сделала шаг назад, но одна из этих двоих, девочка-подросток, уже меня заметила.
И сказала:
– Ты что? Заходи.
Я не знала, стоит ли заходить.
В кабинете было тесно, и, хоть лишний стул там и был, мне все равно казалось, что я влезла в чужое личное пространство.
Но тут девочка встала, распахнула дверь и сказала:
– Мы уже почти закончили.
Теперь я могла разглядеть мальчика чуть старше ее: он, ссутулившись, сидел над раскраской и сосредоточенно красил детали картинки в разные цвета.
Никогда не могла понять, в чем смысл раскраски.
Кто хочет, может сам нарисовать картину. Кто не хочет – не рисует. Но зачем тратить время и раскрашивать чужую работу?
Я знала, что к Деллу Дьюку ходят и другие школьники из нашего округа, но при виде этих двоих, которые были старше меня, мне сделалось не по себе.
Девочка вдруг сказала:
– Брат не уйдет, пока не доделает задание. Извини. Его время закончилось больше десяти минут назад.
Мальчик бросил на сестру угрюмый взгляд, но потом снова принялся лихорадочно возить карандашами по бумаге. Девочка добавила:
– Мистер Дьюк вышел за газировкой. Ну, то есть это он так сказал. Но его уже долго нет, так что насчет газировки я сомневаюсь.
Я молча кивнула.
Я по достоинству оценила прозвучавшее в ее словах подозрение, и надеялась только, что Делл Дьюк не войдет внезапно в кабинет, держа в руках стакан с диетической пепси.
Я мысленно сделала пометку: поговорить с ним о прохладительных напитках.
Они вредны для здоровья.
На физкультуре мы играли в волейбол, поэтому я очень устала и уселась на единственный свободный стул в кабинете.
Я не хотела невежливо глазеть на девочку – теперь мы сидели рядом, – но у нее была очень интересная внешность.
Ее этническая принадлежность с трудом поддавалась определению, в точности как моя.
Блестящие черные волосы, тугие кудряшки – на первый взгляд девочку можно было принять за афроамериканку.