Той осенью меня отвели к консультанту по вопросам обучения. Мне дали разные тесты, а потом родителям пришло письмо.
Я его прочла.
В нем было сказано, что я «высокоодаренный ребенок».
А остальные люди тогда какие – «низкоодаренные»?
Или «среднеодаренные»?
Или просто «одаренные»? Что, если любые ярлыки – зло? Ярлыкам место на бутылках с чистящим средством.
Просто мне кажется, что нельзя думать, будто все люди устроены одинаково.
В каждом человеке намешано столько всего разного, что двух одинаковых людей быть не может.
Все мы – мешанина генов. Все далеки от идеала.
Если верить миссис Грейс В. Мирман – консультанту, к которому меня водили, – родителям «высокоодаренных» детей труднее всего сделать так, чтобы их ребенок был все время чем-то занят и заинтересован.
По-моему, она не права.
Мне интересно почти все.
Я могу подолгу наблюдать за струями воды из поли-валки на газоне. Я могу долго, очень долго сидеть над микроскопом.
Самым трудным для моих родителей было другое – найти тех, кто не прочь дружить с таким человеком, как я.
Так у нас и появился сад.
Мама с папой сказали, что хотели сделать мою жизнь насыщенней. Впрочем, по-моему, кое-что было очевидно с самого начала.
Растения не отвечают, даже если с ними заговоришь.
Глава 3
И вот мы всей семьей принялись огородничать. На фотографиях, где мы впервые едем за семенами и выбираем саженцы, у меня страшно довольный вид.
Вскоре я придумала себе костюм для работы в саду.
Прошло уже столько времени, а он все тот же.
Можно сказать, униформа.
Я почти всегда хожу в рубашке цвета хаки и в красной панаме, чтобы не перегреться на солнце. (Красный – мой любимый цвет, потому что он играет очень важную роль в растительном мире.)
Еще я ношу светло-коричневые брюки со вшитыми наколенниками. И кожаные рабочие ботинки на шнурках.
Это очень практичная одежда.
Волосы – длинные, курчавые, непослушные – я убираю назад и закалываю какой-нибудь заколкой. На случай, если нужно будет что-то внимательно рассмотреть, я ношу увеличительные очки (как у старичков).
Отправившись в этом наряде в сад, я установила (в 7 лет, посредством химического анализа), что появляющиеся на садовой мебели черные точечки – это пчелиные какашки.
Меня удивило, как мало людей знали об этом до меня.
В идеальном мире я круглые сутки занималась бы исследованиями.
Однако людям юного возраста для роста и развития необходим сон.
Я точно определила собственные биоритмы и выяснила, что каждую ночь должна спать по 7 часов и 47 минут.
И это не потому, что я обожаю число 7.
Хотя и вправду обожаю.
Просто вот такие у меня циркадные ритмы. Химия, и все тут.
Химия – она везде.
Мне сказали, что я слишком погружена в себя.
Может быть, именно поэтому я с трудом выносила школу и почти не имела друзей.
Впрочем, мой сад познакомил меня с другими видами совместного времяпрепровождения.
Когда мне было восемь лет, шумная стая воробьиных попугаев облюбовала винную пальму, что росла за домом близ забора.
Пара попугаев построила гнездо, и я видела, как попугаи вывели птенцов.
Каждый птенчик чирикал на свой лад, не похоже на остальных.
Правда, об этом, наверное, знали только мама-попугаиха да я.
Когда самого младшего птенчика старшие вытолкнули из гнезда, я подобрала малыша и назвала его Упал.
Его пришлось кормить с руки, и поначалу – чуть ли не беспрерывно, круглые сутки напролет. Так я усыновила попугая.
Когда Упал окреп и научился летать, я вернула его в стаю.
Я была очень довольна.
И в то же время расставание с ним разрывало мне сердце.
Так я узнала, что радость и горечь зачастую неразлучны.
В начальной школе «Роза» у меня была одна настоящая подруга.
Ее звали Маргарет З. Бакл.
«З» она вставила сама, потому что второго имени у нее не было, а Маргарет очень хотела, чтобы в ней видели личность.
Но после пятого класса Маргарет (не вздумайте назвать ее Пегги!) уехала. Ее мама была инженером-нефтяником, и ее перевели в Канаду.
Я надеялась, что мы с Маргарет будем дружить по-прежнему, несмотря на разлуку.
Поначалу так оно и было.
Но, наверное, в Канаде люди гораздо добрее, чем у нас, потому что в Бейкерсфилде мы с Маргарет были вдвоем против остального мира.
А там она обзавелась целой кучей друзей.
Теперь мы редко друг другу пишем, и Маргарет всякий раз присылает фотографию какого-нибудь нового свитера. Или рассказывает про свою любимую группу.
Ей больше не интересно говорить о хироптерофилии – это опыление растений летучими мышами.