Мы, конечно, и не думали мешать ему. Дружба с Леной как-то заметно преобразила Степана. Он стал аккуратней, собранней, следил за своей внешностью, чего мы раньше не замечали.
Как-то в разговоре Толик предложил Степану:
— Хватит, Степка, свою красотку от людей прятать. Познакомил бы что ли. И ты, Лешка, со своей музыкантшей, а то мы ее только на сцене и видели.
— Правильно, ребята, и я за это, — согласился Вадим.
— Ай! Ай! Дело плохо, — притворился огорченным Анвар, — а я-то думал познакомить Степу со своей сестричкой.
— А я на двух женюсь, — не растерялся Степан.
— Э-э-э, нет, такое дело не пойдет, — продолжал шутить Анвар. — Ты же сам вчера изучал статью за двоеженство.
— Вот и выбирай, — вставил Толик.
— Ладно, ладно, так и быть, покажу вам ее, а то вы меня и в тюрьму упечете. Вам только дай право, — отшутился Степан.
Степан сдержал свое слово. На новогодний бал третьего января вечером (первого и второго мы несли службу по городу) он пришел вместе с Леной. На вечер к нам пришли и Борис с Рустамом и Лидой. Я, откровенно говоря, не надеялся увидеть Лиду после того, как был однажды у нее дома. Мы часто встречались за последний месяц, дважды среди недели отпрашивался я у Мирного на творческие концерты в консерваторию, и он меня отпускал. А накануне новогоднего праздника, провожая ее домой, я по настоянию Лиды зашел представиться ее мамаше. Увидев меня в форме, она тут же, нисколько не стесняясь моего присутствия, устроила ей скандал:
— Еще не хватало нам милиционера, — бросила она.
— Мама, что ты говоришь, — побледнела Лида.
Меня не трогали слова этой женщины, но мне было обидно за Лиду. И я решил уйти.
— Нет, Леша, куда ты? Постой, не уходи, — и она, догнав меня у входа, судорожно удерживала за рукав.
— Доченька, а что скажут люди. Дочь профессора Кришану и милиционер?! — воскликнула она и бросилась на тахту.
Что дальше было, я не знаю. Выбежав на улицу, я проклинал все на свете: и себя, и милицию, и эту профессорскую матрону.
С тех пор мы не виделись. И вот Лида у нас на вечере. Мне казалось, что я к ней не подойду: «Ведь это я ушел тогда не попрощавшись, не сказав ни слова. Но кто из нас виноват? Она — нет. Я — тоже нет. Так в чем же тогда дело?» — сердце искало путь для примирения.
Увидев меня, Лида, кажется, не шла по залу, а бежала. И если б можно было, то и я, наверное, побежал бы ей навстречу. Но кругом стояли люди.
— Лида! — успел сказать я ей, сжимая руку.
— Леша! — ответила она.
И все снова встало на свои места в наших отношениях. Мы танцевали, пели, смеялись. Я не напоминал о происшедшем в ее доме, не вспоминала об этом и она.
В конце вечера я познакомил Лиду с Анваром, ведь он ее тогда на концерте не видел.
— Анвар, мне Леша рассказывал о вас. Вы герой! Настоящий герой!
Анвар смутился.
— Лешка все выдумывает, — произнес он, смущаясь. Тут подошли Степан с Леной. Девушка, увидев меня, попыталась спрятаться за могучей фигурой Степана.
— Ты куда от Лешки прячешься? Или не узнаешь? — он осторожно взял ее за локоть. — Лешка теперь уже у нас сознательный и от старых знакомых не отказывается.
Мы с Леной рассмеялись, и она протянула мне свою руку.
— Здравствуй, Леша.
Подошли Вадим и Толик. Все поздравляли друг друга с Новым годом, желали счастья и успехов. «Как хорошо среди друзей, — подумал я. — Как хорошо для нас начинается этот год».
Глава шестнадцатая
Прошел январь, миновала короткая ташкентская зима. За окном накрапывает дождь, пасмурным февральским днем мы сидим в классе и готовимся к занятиям. Рядом со мной склонился и внимательно рассматривает книгу Степан. Полистав немного, он брезгливо отбросил ее в сторону.
— Еще такой ерунды не читал, — пробасил он и широко зевнул.
— Что тебя не устраивает, Степа?
— На, посмотри, — Степан протянул мне учебник, где на развороте была фотография молодого мужчины. А рядом его же фотография крупным планом, с вылезшими из орбит зрачками и широкой бороздой на шее.
— Медицина и милиция брезгливых не любят. Так что без этого нельзя.
— Да я не об этом. Меня удивляет одно: стоило ли на свете жить, чтобы так нарисоваться перед фотоаппаратом, — и он еще раз презрительно посмотрел на снимок.
— Торопишься ты, Степка, с выводами, — вмешался в разговор сидевший неподалеку Толик. — Это же маскировка под самоубийство. Не прочитал еще, а мутишь.
— А-а-а, вон в чем дело, — протянул Степан.
— Вот тебе и а-а-а, — передразнил его Толик.
Степан хотел что-то возразить, но умолк на полуслове под строгим взглядом помкомвзвода, который укоризненно посмотрел в нашу сторону.