Всегда, когда приходят змеи
Пер. С. Гринберг
Всегда, когда приходят змеи,
чтобы в пещерах умирать, —
стоит на рельсах человек,
неведомый
и незнакомый
и машет мне своими шапками.
Я знаю — это он, на царство призванный владыка.
Цветы, вино, и колокольцы
развешаны
на шее у него,
и все его подруги-королевы
омывают, трогают его лицо,
и приторачивают к бедрам
белые
леса и рощи.
Вот за его спиной
волшебница
шагает
петляющей своей походкой.
У ней в ладонях
солнца колесницы,
и вслед за ней неведомая птица
тропинками
песчаные холмы и камни
вздымает на полях.
Потом прогнали меня оттуда
Пер. Р. Левинзон
Потом прогнали меня оттуда,
Ненавидя, чтоб не являлась впредь.
И некуда было мне вернуться.
Ни города — чтобы воскреснуть.
Ни клочка земли — умереть.
Пуа Шалев-Торен
Врата сердца[30]
Пер. Б. Левенталь
Утром я видела нищего,
Стучал он посохом в дверь,
Но были все двери закрыты.
Вечером услышала птичку в саду,
Клювом она долбила дерево,
Но никто не ответил на птичий зов.
А я не пришла просить или брать,
Тихонько в ворота к тебе постучала —
И открылись мне створки сердца.
Я не пришла просить,
Но мне было отдано все:
И сердце твое, а с ним и весь мир.
А в мире этом я часто вижу
Нищего, обивающего пороги,
Но все двери закрыты пред ним,
И птицу, безнадежно стучащую
Клювом по дереву, что в саду,
Но никто не отзывается на птичий зов.
В стране чудес
Пер. Б. Левенталь
Душа твоя, мое дитя, чиста,
Как дуновенье ветерка
В саду благоуханном.
Слеза твоя сверкает, как роса
На розе — лепестке щеки.
Подобен крыльям бабочки
Твой нежный поцелуй,
Он по щеке моей витает.
Твой смех — как пенье ручейка средь трав,
А лепет твой, дитя мое,
Как песнь волшебная
В стране чудес.
Бат-Шева Шариф
Исполнение песни любви
Пер. Р. Левинзон
Словно под нотами в партитуре,
надписать над словами песни:
фортиссимо,
фортиссимо,
и только лучший из дирижеров будет знать —
насколько фортиссимо.
Словно под нотами партитуры надписать:
пианиссимо,
пианиссимо
для дирижера, знающего, —
насколько пианиссимо.
И в опытах науки слова
над мадригалами мелодий
надписать —
(вот оно, то слово!) —
раз фортиссимо,
раз пианиссимо,
и еще раз все, что между ними.
Власть каденции (того, кто читает)
над предметом
еще не исчезла.
Фортиссимо загоревало,
пианиссимо…
пианиссимо.
Песня ушла, пианиссимо, пианиссимо…
Продолжает звучать обертон…