С ведома и согласия…[31]
Пер. Р. Левинзон
Что было, то и будет.
Пусть правит не пророк, не ясновидец, не мыслитель
из прошлого, — пусть выступит пред нами настоящее.
Опираясь на ось опыта, насыщенного днями,
Мы вращали с благодарностью слова утешения:
Что было уже, то и будет, —
И укреплялись благами настоящего.
Без споров и претензий. А если они возникали,
Тут же мы были наказаны,
Как преступники, словно молчание годится мудрецам.
А кто назначил нас начальниками и судьями
над теми, кто не мечтает?..
Что было уже, то и будет.
Но нынче, душа моя, благослови настоящее,
Которое произойдет на самом деле, а не в мыслях.
Пусть сбудутся сейчас
Дела,
Что происходят.
Не нужно больше утешений, сожалений, сложных чувств.
Пусть позволят нам молиться вместе с нарушителями
С ведома настоящего
И с ведома поэтов.
И я сотру…
Пер. Р. Левинзон
Я обязательно доберусь далеко-далеко,
корзинка с цветами в руках,
и очи мои закрыты,
и улыбка — сладкая-сладкая — словно яблоко,
а глаза еще спят,
а глаза еще спят.
И там за горами света,
там, за реками большими и малыми,
было однажды,
будет еще, —
обратите внимание,
раздвиньте дверцы —
я иду,
корзинка с цветами в руках,
и очи мои закрыты.
Благодарю вас, подхватите под руки,
постелите мне,
только подальше от колючек и терний,
от связанных рук, подальше.
А все строчки, что не поются,
я сотру,
и скажу вдруг — спасибо! —
сладкое-сладкое, как яблоко,
и уйду далеко-далеко…
Нооми Шемер
Четыре брата
Пер. А. Рафаэли
Пасхальный сказ вам всем знаком,
Оттуда вышли вчетвером
Мудрец, злодей и простачок
И тот, кто спрашивать не мог.
И так как вчетвером они
Ушли искать свои пути,
Навстречу с каждой стороны
Им всем — приветы и цветы.
Брат мудрый умницу увлек,
Избрал простушку простачок,
А ведьму братец их, злодей,
Назвал при всех женой своей.
А кто связать двух слов не знал,
Невесту краше всех сыскал
И с ней без лишних слов и фраз
Скорей назад в пасхальный сказ.
Куда их привели пути?
Где братьев четырех найти?
Ах, в нашей песенке, друзья,
Так много спрашивать нельзя!
Золотой Иерусалим[32]
Пер. Л. Владимиров
1. Вина прозрачней воздух горный,
Под вечер даль светла,
В сосновом ветре так просторно
Плывут колокола.
Кусты и камни спят глубоко,
И, весь в плену у сна,
Стоит мой город одиноко,
И в сердце спит Стена.
Припев: Мой город светлый и святой,
Иерушалаим золотой,
Я лишь струна в твоем кинноре,
Я отзвук твой.
2. Безлюдна площадь у базара,
В колодцах нет воды,
На гору Храма в город Старый
Затеряны следы.
В пещерах горных ветры спорят,
Их свист — как плач, как стон,
Давно мертва дорога к морю,
Дорога в Иерихон.
Припев.
3. К тебе приду — других смиренней —
Твой сын и твой певец,
Сложу псалом, склоню колени
И протяну венец.
Мой город света, город чуда,
Ты жжешь мне сердце вновь,
Я это имя не забуду,
Как первую любовь.
Припев.
4. Вернулись мы к колодцам старым,
Вот площадь, вот базар,
С горы святой — вослед фанфарам —
Уже трубит шофар.
вернуться
31
Название стихотворения взято из начальных слов формулы, произносимой кантором в Судный день перед «Кол-нидре». Заключительные две строфы — парафраза тех же начальных слов. Первая строка почти дословно воспроизводит знаменитое изречение из Экклессиаста (Кохелет).
вернуться
32
Публикуем три перевода этой весьма популярной песни, последний куплет которой был написан после освобождения Старого города во время Шестидневной войны.