Рия молчала.
И когда я подняла на неё обеспокоенный взгляд, то увидела, как дрожат её губы.
— Наши земли находились слишком близко к Замершему лесу и к границе с Сумеречным миром. Мне было четырнадцать в тот раз, когда мелариям удалось оттеснить войска властелина. Нас это не коснулось, я не помню битв или страшных причуд магии. Но Замерший лес… С ним что-то произошло, и проклятие его стало расходиться дальше. Дубовая роща, которая видна была из моего прошлого дома, стала сера и бела, как мел… Мой отец, а жила я с ним одним, отправился туда, чтобы проверить, что произошло.
— И что же потом? — шёпотом, будто затаившись, спросила я её.
И Рия тихо всхлипнула.
— Я нашла его через три дня, он стоял на иссохшей земле, будто статуя. И когда я дотронулась до него, ветер пепельными лепестками поднял его в воздух и унёс к небесам…
— Этаро коснулся его?!
— Нет, нет, госпо… Хель, властелин был в это время совсем в другой стороне. Проклятие леса по неведомым причинам пробудилось и начало медленно поглощать ближайшие к нему земли. Это держалось в тайне, чтобы не пугать людей. Кого могли, если было куда, вывезли из поражённых деревень. Я оказалась в числе счастливиц, которых определили прямо сюда, в сердце Иисиды. Этаро подарил мне новый дом. Взамен лишь на моё молчание и посильную службу.
Что ж, не знаю, верить ли в это, но вопросов становится всё больше. Ранее я не слышала, чтобы древнее проклятие Замершего леса могло вести себя таким образом.
Да и зачарованные девушки, что слетались вокруг тёмного властелина, как мотыльки на огонь, меня очень смущали.
С чего бы? Нет в нём ничего такого.
Он даже не человек.
И не мелария.
А среди меларий много есть достойных, что и красотой куда ярче людских мужчин! Взять бы хотя бы моего названного брата.
Нет, лучше не вспоминать, иначе тоска скуёт меня изнутри…
Но Этаро, право, не так и хорош собой!
Эти его острые зрачки, что всякий раз впиваются в саму твою суть и не отпускают. Ужасно…
Смех, от которого мурашки по коже и мысли исчезают в голове. Разве же может это нравиться?
Ну, разве что глаза, что янтарь, в котором утонуло по тёмному солнцу, чей жар кажется таким мягким, но всепоглощающим…
И улыбка, что оскал, но будто молния разрезает ночные небеса, освещая всё на мгновение, побеждая кромешный мрак своей страшной красотой.
И черты лица, будто вытесанные из мрамора. И гладкая кожа, на которой так и представляешь перламутровую тёмную чешую, похожую на чёрный плоский жемчуг.
Интересно, каков он всё же, когда летает? Говорят же, что и броня ему не нужна благодаря драконьему облику, но при этом личина человека не спадает с него полностью.
А сильные руки, обжигающие, но такие… в которых наверняка было бы приятно сгореть…
Нет.
Мысли эти наверняка не мои, о чём это я?
Слишком сильно представила чувства тех бедняжек, заблуждающихся насчёт властелина, вот и всё.
Только и всего.
Сердце моё стало биться так неровно…
— Хели, вы побледнели! — забеспокоилась служанка.
И я схватила её за руки, увлекая за собой на бордовую кровать, боясь, что не смогу и дальше удерживаться на ногах.
— Рия, милая, мне нужно сбежать! Прошу тебя, помоги мне уйти из замка. Рия, пленница я здесь, разве же не понимаешь? Не желаю всего этого, нет сил моих терпеть! Посмотри на меня, я же мелария, неужто считаешь, будто мог полюбить он меня? Неужто думаешь, что вражде нашей придёт конец и смысл в этом? Неужто веришь, что мог он в жёны взять дочь врага, вызвав этим недоумения многих, а может и опозорив себя этим? Нет… Дело явно в другом. Хочет связать меня с собой, чтобы выбора у меня не было. Чтобы уйти, опороченная им, домой не могла. Чтобы погубить его боялась, веря в наши сказки о… Не важно, — передумала я объяснять ей. — Важно лишь то, что мне нужна помощь. А я здесь совсем одна. Без союзников, без друзей.
Зря, ох зря я столько сказала ей. Не сдержалась.
Глава 9.2
Пусть невыносимо мне думать, что свяжут нас с Этаро брачные узы, но даже коль случится такое, я готова жизнью рискнуть, лишь бы осуществить давно задуманное!
Не устрашусь я гибели такой.
Ладонь моя накрыла медальон с ядом у меня на шее.
А вот гибель в объятиях крылатого зверя мне противна…
Но когда слёзы сорвались с моих ресниц, Рия отпрянула.
— О, я не могу! — воскликнула она, сама глотая слёзы, то ли от испуга, то ли от сочувствия. — Простите меня, Хели, никак не могу! Но сохраню в тайне вашу просьбу, — и, не закончив распаковывать моё платье из вороха шёлка и бумаг, выскользнула за дверь.