Я про себя усмехнулась. Наверняка же ей на самом деле хочется, чтобы он задержался! Но всё же я испытала благодарность. Быть может, в лице Рии я всё же смогу обрести здесь союзника и друга…
Амил плотно сжал губы и оставил пузырёк с лекарством рядом со мной на подоконнике.
— Не долго, — направился он к выходу, на ходу бросая мне: — Принять это надо сразу же после изготовления, не медли.
И я решила послушаться. Но прежде чем за ним закрылась дверь, а губ моих коснулась мутная, пахнущая мятой жидкость, я вдогонку повторила вопрос:
— Какая операция?
Амил замер у выхода. Ответил он мне, не оборачиваясь:
— Твои уши… Лучше, чтобы людям не так явно бросалось в глаза твоё происхождение.
Я тут же закрыла их ладонями.
Рия в страхе ахнула, округляя и без того большие глаза.
— Как можно? — первой обрела она голос.
Но лекарь уже вышел из комнаты.
— Хель, — попыталась она меня успокоить, — это какое-то недоразумение…
— Скорее всего, нет, — покачала головой. — А я ещё думала, как Этаро обезопасит себя от излишнего любопытства людей и слухов! Оказывается, самым лёгким способом. Он решил забрать у меня всё.
Рия побледнела, будто и ей передалась часть моего гнева и ужаса.
Но сказала она то, что шло вразрез с этим впечатлением:
— Амил сделает всё безболезненно и… красиво.
— Ну нет, — не хуже дракона прорычала я, при этом внешне вдруг сделавшись спокойной и решительной, — он ничего не совершит со мной. Давай сюда платье, и отложим экскурсию, веди меня к властелину! Но прежде… — добавила я, когда Рия уже дёрнулась с места, хватая платье.
Нужно, наконец, не совершать поспешных поступков и держать голову в холоде… Я очень старалась не терять это намерение и не забывать держаться.
— Прежде, скажи, — присела я на краю кровати, ладонями расправляя складки платья у меня на коленях, — это ведь ты помогла мне уйти от того жуткого пса?
Рия, закусив губу, развернула мой наряд и отчего-то замешкалась.
Странно… Ведь если ответ “да”, она могла бы надеяться на награду. Если же я ошиблась, то ничего страшного. Так отчего же ей сложно признаться?
Но я оказалась права.
— Это была я, — кротко и чинно ответила Рия, при этом потупив глаза.
— Спасибо тебе, — на сердце у меня потеплело.
И, видимо, нечто подобное ощутила и она сама, а потому чуть осмелела и решилась на просьбу:
— Хели, пожалуйста, не говорите об этом никому.
Брови мои изогнулись от удивления.
— Почему?
Глава 10
Рия молчала. И повисшая в воздухе тишина начала тяготить. Мне внезапно, пусть я и не понимала причины столь странной её реакции, стало жаль эту маленькую милую служанку. И я протянула к ней руки.
— Иди сюда… Присядь рядом.
Она, проглотив ком в горле, подступила ближе. Но видимо без дела прохлаждаться в покоях “госпожи” позволить себе не могла, поэтому захватила с круглого светлого столика костяной гребень.
— Позвольте… — потянулась она к моим волосам, и вот уже локон за локоном начала разбирать их, затаив дыхание. — Такие красивые и мягкие… Вроде светлые, будто мёд, а как солнечный свет упадёт, вспыхивают медью!
— Рия… — мягко и негромко протянула я, как бы напоминая ей о своём вопросе.
И она сдалась:
— Негоже мне расхаживать ночами по замку. Запрещено это, особенно девушкам. Опасно. Накажут меня, если узнают.
— Не узнают, — тут же поспешила заверить её. — Но почему тогда ты рисковала?
— Я… — её рука дрогнула, отчего гребень больно потянул волосы. — Простите!
— Ты не обязана отвечать, — кивнула я.
Кажется, догадавшись, что могла делать девушка ночью в коридорах замка…
Точнее, куда или от кого она могла идти.
И пусть это так чуждо мелариям, пусть нравы у дев Иисиды отличаются от наших, осуждать я не имею право. Хотя бы от одного этого — она не мелария.
Это мы и глаз порой не смеем поднять на мужчин, коль не обещаны им или не ко времени это. Так уж воспитаны, так у нас принято. Девы Иисиды другие, и не плохи этим. Просто мне всё ещё непривычно.
Но, похоже, Рия предугадала мои мысли и вспыхнула, будто свечка. Даже кончики ушей покраснели!
— Хели, вы не о том думаете! То есть, о том… Но, уверена, не так! Я не… Я никогда бы… То есть, — и она вдруг выдохнула, замирая, будто так хотела кому-нибудь признаться, что готова была довериться мне, мало знакомой чужачке: — Это Амил.