— Что она пела? — осторожно пересела я поближе к нему, на расстеленный на земле его багровый, плотный плащ. И зачем-то робко прикоснулась к рукаву кителя.
Этаро будто не заметил этого. Или не хотел спугнуть…
Но я испугала себя сама этим жестом, и когда хотела убрать руку, властелин, не оборачиваясь ко мне, накрыл её своей ладонью. И жар от его кожи, несмотря на перчатки, казалось, начал бежать и по моим венам, обнимая меня теплом.
В этот момент меня жар этот совсем не пугал… Пусть на миг и показалось, будто я горю в костре, вот и выпускает он в стремительно темнеющее небо так много медных искр.
— Я почти не помню слов, но помню мелодию, — совсем тихо проговорил Этаро, и последний луч солнца, стрелой выпущенный в небеса, растворился в дождевых тучах.
Взгляд властелина, в котором вспыхнул и так же угас огонь, впился в саму мою душу, когда он повернулся ко мне.
— И то, что в песне были строки: «мой король, завтра будет новый день, и ты отыщешь дорогу домой. А пока луна на качелях из серебра, будет колыхать тебя. Колыхать тебя. Колыхать…»
— Это слова из нашей песни… — я невольно сжала в пальцах свой медальон, и внутренне содрогнулась, вспомнив, что в нём до сих пор находится яд. — Меларии поют эту колыбельную своим детям.
— Надо же… — выдохнул он, сделавшись вдруг то ли смущённым, то ли слегка сбитым с толку.
Наверное, не ожидал, что сон действительно мог оказаться правдивым.
— Споёшь? — вдруг улыбнулся он и притянул меня ближе.
Я затаила дыхание, но не смогла отойти от него.
— Не грусти, — заметил он это и произнёс очень осторожно: — Всё хорошо… Спой мне, хочу послушать, прошу.
И я, не в силах противиться, начала тихо и мелодично петь. Сначала волнуясь, от чего голос то и дело дрожал, а затем позабыв, что меня слышат.
И в воздухе даже будто бы зазвенели ветряные колокольчики, под которые песнь эта и должна была петься…
А вскоре Этаро заснул.
И если вышло так, что колыбельная наша обратилась вдруг заклинанием или моей молитвой, давая мне шанс на побег, то я благодарна богам за это.
Властелин сидел, спиной прислонившись к тёплой коре дуба, и лишь ресницы его подрагивали во сне. Дыхание его сделалось ровным и спокойным, на лицо упала тень. Блики костра рассыпались по земле мягкими красными пятнышками. А лунный свет пока ещё не дотянулся до лица Этаро, ластясь к его рукам.
Мне удалось осторожно отстраниться от него и беззвучно подняться на ноги.
Оглядевшись по сторонам, оглушённая собственными ударами сердца, я отступала всё дальше и дальше от своего похитителя…
Глава 16
Радость охватила меня слишком быстро, скорее всего преждевременно, но я поддалась ей легко и бездумно.
Да, это всё ещё владения Этаро. За рекой земли лишь считаются нашими, но властелин давно уже выгнал оттуда всех меларий, лишь не успел застроить участок и заселить его людьми.
От того, видимо, меларии и переходят границу чаще всего именно отсюда… Ради битв с воинами Этаро, шпионажа или побега в Иисиду, где вынуждены скрывать свою суть, притворяясь людьми, и жить в тени врага. Зато подальше от битв и перспективы ухода в пустошь, где меларии обречены на голод, холод и тяжёлый труд.
Земля пустоши неплодородная, материалов на строительство домов почти нет, меларии живут там в землянках, питаются чем придётся. Привыкшие к стенам леса и ласковому солнцу, страдают от колких ветров, холода или засухи. Там будто нет чего-то посередине, и поры года сменяют друг-друга резко и жестоко. И даже не цветут любимые нами цветы…
Этаро был всё таки прав — многие не любят людей. Ведь те, в отличии от меларий, на новой “своей” земле жить могут в радости. Сумеречный мир прекрасен! Для людей, как и для нас. Меларий же теснят к пустоши…
Однако пугает больше всего нас именно Этаро. И вызывает гнев он, а не люди. Как и желание сразиться с ним.
Не с людьми…
И сейчас, от мысли, что даже если перейду реку, по сути я окажусь не совсем дома, а властелин может проснуться и разгневаться за попытку побега, мне становится не по себе.
О боги…
Но вот ноги мои ласкает чистая вода и дубовая листва расступается, выписывая на воде причудливые узоры и распуская вокруг себя пересекающиеся друг с другом кольца мелких волн. Так красиво! Я оказалась словно в центре калейдоскопа.
А зубы начинают стучать от холода. И платье липнет к телу, спутывает ноги, становится неудобно идти… А делать это нужно очень тихо!
Надеюсь, я смогу плыть.
Дыхание перехватило, когда вода дошла мне до горла и я, испугавшись запутаться в ткани, чудом сумела развязать корсет и сбросить с себя платье, оставаясь в одном лишь нижнем: тонком, белом и шёлковым.