— Я не понимаю, — покачала головой, отчего-то испытывая ужас.
В голове не укладывалось, ведь, если верить Амилу, если это не какая-то уловка, изощрённая шутка, то Этаро…
Этаро — наш король.
Ведь лишь наследники короля могут править мелариями. А он — внук нашего погибшего правителя.
Амил отвёл от меня задумчивый взгляд и, рассматривая видневшийся вдалеке Замерший лес, проговорил:
— Что, если это судьба? Что, если твой дар и то, что лишь к тебе может прикоснуться Этаро, означает, что ты способна дать ему исцеление? А вместе с тем и положить конец его с мелариями войне? Я рассказал тебе всё это, чтобы ты не спешила делать глупости. Подумай, Хель… подумайте, госпожа, не сами ли боги направили вас сюда? Но, прошу, верите вы мне или нет, не открывайте Этаро этого секрета. Боюсь беды, опасаюсь, что он лишь озлобится.
Но мне нужно было время, чтобы осмыслить услышанное. В любом случае, даже если я не верю в это. По крайней мере, пока не верю. Но зачем Амилу лгать о таких вещах, не пойму тоже.
Он странный и пугающий. Мало ли, какую цель преследует… Хотя эта легенда вполне объясняет его здесь присутствие и то, что так близок он к властелину.
Впрочем то, что он лекарь и, судя по всему, хороший лекарь, тоже может объяснить это, пусть Амил и относится к мелариям.
— Ты прав, — не стала скрывать я, — мне не верится во всё это. Слишком… неожиданно. Но спешить рассказывать о чём-то Этаро не стану, — я снова попятилась от него, на этот раз поближе к двери, желая поскорее уйти, — можешь быть спокоен.
Глава 19
И без того я ощущала себя, словно в странном тягучем сне, где свет и тени сплетались в одно, всё виделось будто сквозь искристую дымку тумана, а солнечный свет вызывал чувство тоски по воспоминанию о счастье…
Когда было спокойно, безопасно и не приходилось думать ни о чём, кроме синего неба, поющего леса, того, как греет босые ноги речной песок, какое уютное у родного дома крыльцо, и как вкусно пахнет яблочным пирогом, что испекла мама.
Приготовления к свадьбе продолжались, никто не спросил о том, зачем и куда уводил меня Амил. Но я плохо запомнила и обряды, и девичьи песни, кто, сколько и какие принёс мне дары. Не помню даже, как наряжали меня в свадебное, удивительное платье, как заплетали волосы в косы и складывали их в причудливую причёску.
Но помню, как скрыла меня фота…
И запах лилий, которыми был украшен весь замок. А в особенности круглый зал, с белыми мраморными колонами, куполообразным прозрачным потолком, с которого свисала большая хрустальная люстра с сотней горящих свечей.
Алтарь стоял в красных лучах солнца, что били в него так яростно, будто пытались разбить (а был он из стекла). И люди сидели по сторонам устланной лепестками алых роз дорожки. И шла я будто по крови к ждущему меня дракону…
Крылья его на сей раз были хорошо заметны за обрядовым, праздничным чёрным одеянием, расшитым белым золотом. И казались они тенью за его плечами, присмирённой им грозовой тучей, сдерживающей молнии, злом, что подвластно лишь ему… И вертикальный зрачок его казался в красном свете солнца тонкой щёлкой, в которой нельзя было разглядеть душу властелина. И лицо, красивое, жестокое, выражало лишь ожидание.
Мой король…
Если правду открыл мне Амил, то властелин, крылатый зверь, дракон — это мой король.
Или сказал он так, чтобы обмануть, чтобы сгладить для меня происходящее, чтобы я скорее смирилась. Ведь как могла противиться воли своего… О боги, своего! Короля.
Но я не верю.
Не верю.
Не…
— Согласна ли ты, Хель…
Нет.
О боги, нет.
Я не хочу.
И мысли о брачной ночи. Которая, возможно, всё же меня убьёт. Но пугала, пугала меня совсем не смерть, а она сама. Так глупо, должно быть…
— Да.
Этаро пронзает меня своим чарующим взглядом. Ну как, как глаза его могут быть так теплы, когда сам он настолько жесток?
На висках его, кажется, едва заметно проступает драконья чешуя. Она переливается всеми цветами радуги, хотя сама по себе черна. Магия обступает его плотным, невидимым никому другому щитом. Драконья суть просачивается в любое движение, проглядывает во внешности, звучит в голосе, как никогда прежде.
Конечно…
Конечно, ведь в жёны меня берёт дракон.
А если всё же он мой король? Вдруг поэтому сумеречный котик (только сейчас замечаю его, боги, я вот-вот лишусь чувств!) так спокойно сидит на его плече и едва заметно, ласково теребит его своими чёрными коготками?