Погонщики и наемники подбежали к человеку.
— Он мертв, — заметил один.
Но пострадавший вскоре пришел в себя и поднялся на ноги.
Погонщик попросил у него прощения за проступок своего слона:
— Мой слон никогда не делал этого раньше.
— Это моя вина, — сознался воин, ко всеобщему удивлению. — За день до того, как мы вышли из зимнего лагеря, я хотел поднять слона с земли. Теперь я просто решил проверить, не забыл ли он этого. Память у него оказалась прекрасной.
Погонщик попросил его выпить с ним:
— За слона, который подарил тебе жизнь!
— Мне все едино, — сказал воин, который никак еще не мог поверить, что остался в живых.
В этот день случилось еще нечто такое, о чем говорили долгое время спустя. Слон, которого считали умершим, внезапно объявился в лагере. Он прошел через весь лагерь, пока не нашел своего погонщика. При виде воскресшего слона погонщик не смог сдвинуться с места. Слон хоботом обвил погонщика за плечи и потряс его, чтобы тот поверил, что перед ним живой слон, а не привидение.
Ганнибал подошел и поприветствовал вернувшегося домой. Вокруг слона уже собралась толпа солдат и погонщиков. Слон был ранен, но это заметили не сразу. Падая, он содрал себе кожу, а потом залепил рану куском глины.
— Он знает, как себя лечить, — восхищенно сказал Ганнибал. — Этот слон неистребим — пусть он будет для вас примером! — Ганнибал сам угостил слона. — Давайте ему двойную порцию соли, — приказал он. — Ты сам не знаешь, какая ты ценность, — обратился он к слону. — Или знаешь? Может, из пропасти тй выбрался именно потому, что знаешь это? — Он повернулся к толпе. — Если бы мы пробились всего с пятью слонами, в наших руках уже была бы половина Италии.
Ганнибал видел по лицам, что его не поняли.
— Римляне знают, что мы идем со слонами, — объяснил он. — Они так боятся слонов, что удирают от них в горы. Они думают, что слоны опасны только на равнине. Так что равнины уже наши, хотя нас там еще нет.
Погонщики и наемники слушали Ганнибала. Один Спросил:
— А почему у самих римлян нету слонов, если они их так ценят?
— На это легко ответить, — улыбнулся Ганнибал. — Потому что слоны не выносят запаха римлян.
Ганнибалу сказали, что в одной из хижин кого-то нашли. Ганнибал заспешил туда, и я побежал за ним.
Мы вошли в бедную хижину, построенную, как и все другие, из бревен. Наемники не стали ее обыскивать, решив, что она не стоит их внимания. Несколько воинов заглянули в нее и увидели, что кто-то сидит у очага.
— Человек такой старый, что непонятно, мужчина это или женщина, — доложил один из наемников. — А может, он мертв?
Я держался возле Ганнибала и мог видеть все. Комната была пуста, только у очага стояла скамья. На ней кто-то сидел. Космы седых волос закрывали лицо.
— Кто ты? — спросил Ганнибал на кельтском языке.
Человек поднял лицо. Рука — обтянутые кожей кости — убрала волосы с висков. Это была женщина. И вдруг случилось такое, чего никто не ожидал. Старая женщина наклонилась. Она засунула руку в очаг и смела золу. Засветились красные угольки. Старуха взяла пригоршню углей и протянула их Ганнибалу — он отпрянул в испуге.
— Вот, ешь! — крикнула старуха.
Угли упали на глиняный пол. Старуха так взглянула на нас, что мне показалось: у нее пустые глазницы.
— Оставьте ее, она сумасшедшая, — сказал Ганнибал и повернулся, чтобы уйти. — Она не сделает никакого вреда.
В ту ночь сгорела хижина, где жила старуха. Пламя быстро распространялось вокруг. Вскоре сгорели все остальные хижины, и для раненых не нашлось больше укрытий.
Армии огонь не причинил никакого вреда. Палатки воинов стояли поодаль. Да и большая часть провизии уже была унесена из этого селения, которое с самого начала вызывало у всех какое-то жуткое чувство.
Слоны были укрыты на ночь в ложбине, защищенной от ветра. Отблески огня, мелькавшие на фоне гор и неба, и треск пламени беспокоили слонов, но погонщикам удалось предотвратить панику. Сур и еще два слона вели себя так, будто ничего не случилось и бояться нечего. И они не ошибались: огонь слонам ничем не грозил.
Когда селение превратилось в черное пятно, двадцать семь серых гигантов уже были готовы к походу. На этот раз Ганнибал поставил их впереди. На рассвете мы снова двинулись. Начинались уже четвертые сутки нашего восхождения. Утро было ясное. Горы казались вымершими.
20
Но люди в горах все-таки были. В полдень, когда ярко светило солнце, навстречу нам вышло несколько человек. Их было плохо видно, потому что перед собой они несли ветки деревьев.
— Не хотят, чтобы мы видели, кто они? — спросил Ганнибал, сидевший сзади меня на Суре.
Наконец восемь стариков вышли из-за движущихся кустов.
— Попрошайки! — определил Ганнибал, разглядев их. — Они пришли просить мира.
Он не спустился с Сура, когда восемь стариков подошли к нему. Магарбал, Мономах, Силен и Магон, все верхом, выехали вперед. Старики, окруженные всадниками, с тревогой смотрели на Ганнибала. Самый старший сказал:
— Мы принадлежим к тому же племени, что и люди, поднявшие на вас оружие. Мы тоже аллоброги[49], но мы не против вас. Черное пепелище, оставшееся вчера на месте большого селения, научило нас многому. Ваши боги, должно быть, намного могущественнее наших. Поэтому мы не будем бороться против вашей мощи, а готовы служить вам. Мы знаем, что вы хотите перейти горы. Для нас они — дом родной. Нам известны здесь все дороги. Если вы пожелаете, мы проведем вас к перевалу, где удобнее всего пройти армии. Если где и встретятся горцы, которые против вас, мы отговорим их от сражения.
Все восемь стариков положили ветки к ногам Сура, и самый старший из них обратился к слону:
— Эти ветки — знак нашей дружбы. Мы просим тебя принять их.
Сур схватил ветки безо всякого колебания и начал жевать их с жадностью и большим удовольствием. Лицо старика просияло, он радостно воскликнул:
— Он принял наши дары, он наш друг!
— Не заблуждайся, — сказал Ганнибал на финикийском языке, — он имеет в виду ветки, а не вас. — Потом он сказал по кельтски: — Если каждый будет встречать нас так хорошо, как вы, тогда в ущелье не будет мертвецов. Хотите хорошего — что ж, мы не против. Ведите нас к перевалу!
Старик обрадовался, что их предложение принято. Новость, что к Ганнибалу пришли опытные проводники, мгновенно распространилась среди воинов, и настроение улучшилось. Кто их мог послать? Сбежавшие дети и женщины? Все мужчины, способные носить оружие, были убиты. Пришедшие старики были неоценимы как проводники в диких горах — так думал каждый.
Проводники пошли во главе колонны. Ганнибал постепенно отстал от них и, когда они ушли вперед, стал совещаться со своими доверенными.
— Что вы о них думаете?
— Они боятся нас, и это хорошо, — ответил Мономах. — Теперь с нами не может случиться ничего серьезного. Они ведь покажут дорогу.
Магарбал и Магон думали так же.
— А ты? — спросил Ганнибал у Силена.
— Они прятали свои лица.
— Это когда они подходили к нам, — заметил Магон. — Но после того, как они убрали ветки…
— Тогда еще больше, — прервал его Ганнибал. — Эти старики напоминают мне некоторых карфагенян, людей Ганнона…
— Но ты все-таки им доверяешь?
— Я позволил им идти впереди, потому что они знают дорогу, — сказал Ганнибал. — Но я не спущу с них глаз и надеюсь, что узнаю по их спинам, когда они поведут нас неверной дорогой. На их лицах ничего не прочитаешь.
— Если это лисицы, то мы сдерем с них шкуру, — произнес Мономах со злобной улыбкой.
— С радостью обойдусь и без их шкур, — сказал Ганнибал.
Он отдал приказ внимательно наблюдать за вершинами, на которые мы должны были взбираться. Потом он снова подъехал на Суре к старикам, которым подъем не стоил, казалось, никаких усилий. Они отдыхали, когда армия отставала или когда Ганнибал повелевал остановиться. Все восемь стариков были высокого роста и издали совсем не выглядели стариками. Ганнибал постепенно преодолел свое недоверие к ним. «Им также хочется, чтоб горы остались позади», — сказал он себе.