Я позволил себе заметить, что, поскольку вопрос о моем будущем использовании решен, мне, вероятно, следует приступить к прекращению контактов с бывшими соратниками по коммунистическому движению.
— Еще не время, — сказал Отто. — Причины я объясню вам позднее, а пока не ломайте над этим голову. Постарайтесь сократить количество контактов с ними настолько, насколько позволяет степень ваших взаимоотношений. Не давайте им никаких оснований догадываться о том, что вы изменились.
Он посоветовал мне не строить ложных иллюзий в связи с отсрочкой этой неприятной миссии. Вскоре должен был произойти разрыв. Все дело в том, чтобы подобрать удобный момент. Тогда я не придал должного значения этой отсрочке, объясняя ее исключительно стремлением Отто предоставить Литци дополнительное время для того, чтобы свыкнуться с неизбежностью тяжелого для нее шага. Мне не приходило в голову, что инструкция Отто содержала в себе зародыш небольшой агентурной сети, в которую наряду с другими ее членами войдут Берджесс и Маклин.
Перед тем как расстаться, мы быстро решили вопрос о деньгах. Отто явно ожидал услышать от меня отказ, поскольку, затронув эту тему, он не стал ее развивать, как только я заявил, что не нуждаюсь в материальной помощи. Но мы договорились, что мне будут возмещаться транспортные расходы при поездках на встречи. Они каждый раз будут составлять сумму где-то между 5 и 10 шиллингами — гораздо больше, чем позволяли мои финансы. Наконец, Отто заставил меня дать обещание, что я немедленно обращусь к нему, если у меня возникнут материальные затруднения вследствие ошибки, неудачи, болезни или по любой иной причине. Он тактично, но настоятельно дал понять, что дело здесь не столько в заботе о моем благополучии, сколько в обеспечении интересов службы. Я упоминаю о моем обещании по той причине, что спустя И лет эта тема получила удивительное продолжение, о чем в своем время будет рассказано.
Последующие несколько дней я занимался тем, что старался припомнить всех моих друзей и знакомых и разделить их на три категории — коммунистов, симпатизирующих и остальных. Составление характеристик на первую (наиболее яркую) категорию доставило мне немало удовольствия, однако по мере удлинения списка персонажи становились все менее и менее интересными, и в конце концов мне это занятие надоело. Я начал осознавать мудрость предостережения Отто о том, что избранный мною путь будет не таким легким. И тут произошло событие, порадовавшее меня, ибо, как мне казалось, оно должно облегчить задачу Отто. Пришло письмо из Кембриджа от Денниса Робертсона, которого я указал в качестве своего поручителя в анкете для поступления на государственную службу. Робертсон писал, что представители этой службы обращались к нему, после чего его одолели сомнения. Буду ли я действительно счастлив, работая в Индии чиновником? Смогу ли смириться с системой, многие черты которой будут вызывать у меня отрицательное отношение? А вдруг меня определят заниматься Бенгалией? Мой наставник призывал меня тщательно обдумать все эти вопросы. Если я проявлю настойчивость, он с готовностью даст рекомендацию, учитывая мои личные качества и способности, но в то же время считает себя обязанным напомнить о моем «сильно развитом чувстве социальной справедливости».
Это письмо, конечно же, ставило на Индии крест. Оно освободило меня также от сомнения, которое не давало мне покоя с момента последней встречи с Отто. Если он так отрицательно относится к моей работе в Индии, думалось мне, может, стоит переключиться на дипломатическую службу? Я гнал от себя эту мысль раньше по следующим двум соображениям. Во-первых, конкуренция при поступлении на дипломатическую службу была по-прежнему очень жесткой, в то время как интерес к Индии постепенно ослабевал. И если на службу в Индии еще можно было проскочить с невысокими баллами по результатам экзамена, то Форин офис наверняка не удовлетворила бы моя явно недостаточная академическая подготовка. Во-вторых, в те годы все еще предполагалось, что дипломаты должны обладать определенным частным капиталом, у меня же не было ни гроша. Однако, несмотря на логичность этих умозаключений, мне казалось, что раз уж Отто так сильно возражает против Индии, я обязан подвергнуть себя более суровому испытанию, как бы это ни было безнадежно. Письмо Робертсона избавило меня от этой необходимости. Я мог, конечно, заявить о заинтересованности в другом направлении деятельности на государственной службе, но поменять поручителя не мог, а высказанное Робертсоном соображение фактически исключало использование меня на какой-либо правительственной работе. В то время я еще не знал, что цитадель эту можно взять штурмом через потайной задний ход.