Только с младшей, Мирандой, я не встречалась в Москве и познакомилась с ней в Лондоне уже после кончины Кима. Она приезжала к нему всего один раз, летом 1969 года, за год до нашего знакомства, вместе со старшей сестрой Джозефиной и ее тремя детьми, мал мала меньше. Ким повез семью к Черному морю, в Сухуми, где поручил куратору снять для них дом. Обещанный дом Ким получил, только не пустой, а со всеми домочадцами впридачу, которые любезно потеснились, уступив англичанам две комнаты. Там они и ютились вшестером. Об этом отдыхе мне в разное время рассказывал каждый из них, но плохие воспоминания у всех были общими.
Хозяева оказались хлебосольными, и в доме постоянно толпился народ. Они веселились и пили чачу, не оставляя без внимания и Кима. После возлияний его мучали кошмары, и он кричал по ночам, пугая детей. Оставив его в одной комнате, все остальные теснились в другой, пока Миранда не выбрала из двух зол меньшее и не переселилась к Киму. Подгулявшие взрослые пичкали малышей чем попало, и те постоянно маялись животами. Гости либо квартиранты спали повсюду — в коридоре, на полу, и о них приходилось спотыкаться.
Теплое море тоже не доставляло удовольствия Киму. Избалованный песчаными пляжами, он не мог привыкнуть к гальке. (Ким даже не мог носить ботинки с тонкими подошвами: его нежные ступни чувствовали малейшие шероховатости асфальта.) Прежде чем войти в воду, он надевал несколько пар носков и так плавал, изумляя окружающих.
На Миранду эта поездка произвела поистине неизгладимое впечатление, отбив охоту к новым визитам в Советский Союз. Больше она к Киму не приезжала.
Спустя десять лет Джозефина снова решилась приехать с детьми, и мы ломали голову, куда с ними податься. Что мы можем предложить им, избалованным европейскими курортами, кроме «сухумского варианта», который Ким не хотел повторять? И ему пришла на ум Болгария. Во время очередного визита в эту страну Ким заручился согласием заместителя министра внутренних дел, и на следующий год мы приехали в Софию, чтобы встретить там беспокойное семейство из Лондона. Накануне этой поездки, 18 июля 1979 г., он написал М.П. Любимову:
«Задержка с ответом на твое письмо частично объясняется тем, что я опять плохо себя повел: сильнейший приступ бронхита уложил меня на пару недель. Сейчас все позади, и мы в начале будущей недели едем встречаться с моей старшей дочерью и тремя внуками в «одну социалистическую страну». Старший мальчик, которому шестнадцать лет, говорят, изрядно вымахал — он на несколько дюймов выше меня, так что мне придется вести себя с ним осторожно. Возможно, то обстоятельство, что я держу в руках тесемки от мешочка с деньгами, позволит мне осуществлять положенный деду контроль, но я сомневаюсь. Боюсь, нам предстоит напряженный «отпуск». Но я десять лет не видел их, так что это будет интересное сборище.
Лето у нас преотвратительное — то неделя жары, то неделя холода, а кроме того, много дождя в июле, когда он не очень-то нужен. Надеюсь, что в Б. (я имею в виду другую социалистическую страну) условия окажутся более благоприятными, а иначе будет весьма сложно развлекать детей. Мы стучим по дереву».
Из Софии отправляемся к морю, на Солнечный берег, на двух машинах — «Волге» и «Чайке». Старший из детей, Джулиан, великодушно уступил «Чайку» младшим — Люси и Джереми, и те постоянно сражались между собой за место рядом с шофером. Нас поселили в доме отдыха Министерства внутренних дел, неподалеку от старинного города Созополя. В день приезда Люси и Джереми шокировали чинную публику, затеяв драку в фонтане. Они исступленно колотили друг друга, не замечая осуждающих взглядов молчаливых зрителей, пока Ким грозным окриком не остановил это безобразие.
Погода никогда не была к нам так благосклонна, как в эти две недели. Все дни мы проводили у моря, но дети были разочарованы, лишившись своей «Чайки», которую заменил микроавтобус.
Джон, старший сын (он на два года моложе Джозефины), также часто наведывался к Киму — один или вдвоем с первой женой, а потом и втроем со второй женой и дочкой. Малышке не было еще и года, когда она впервые побывала в Москве.
К приезду Джона с первой женой Нишией («прекрасной израильтянкой из Йемена», как Джон написал в телеграмме, когда известил нас о своей женитьбе) Ким приготовил сюрприз — путешествие на теплоходе по Волге от Москвы до Астрахани и обратно. Он был уверен, что это доставит им удовольствие, но оказался прав только наполовину. Если Джон был в восторге от плавания, то Нишия скучала и была всем недовольна: ей было либо слишком жарко, либо слишком холодно. Для нее самые первые минуты в Москве оказались далеко не радостными, правда не по нашей вине. Неприятности начались еще в Лондоне, когда в последний момент перед посадкой им поменяли рейс.