Ким почти никогда не выходил из дома один. Но когда я отправлялась за покупками, сопровождал меня ради прогулки, дожидаясь около магазина или аптеки. Понимая, что защищают не меня, а Кима, я не стала звонить охранникам, когда однажды направилась в бассейн. Я шла очень быстро, на ходу вскочила в троллейбус и поняла, что меня «засекли», когда заметила одинокого молодого человека, спешившего за мной. Он так увлекся преследованием, что даже влетел в женскую раздевалку. Но у входа в душевую его остановил плакат: «Граждане посетители! Осуществляйте контроль за мытьем друг друга!» Пока я плавала свои 40 минут, высоко на парапете маячила голубая куртка моего верного стража.
Если мы куда-то отправлялись на такси, телохранители ехали за нами на своей машине. Но совсем бессмысленно выглядели охранники, когда они в полном составе на машине сопровождали троллейбус, в котором толкались мы.
Как-то ночью у меня случился приступ аппендицита (я уже описывала эту кошмарную ночь). С трудом дотерпев до утра, я вызвала такси, чтобы ехать в больницу. Предупредив, по обыкновению, охрану, мы вышли встречать такси, которое так и не приехало, что случалось нередко. Понаблюдав некоторое время за моими судорогами, наши телохранители предложили подвезти нас. В другой раз мы удостоились этой чести, когда, возвращаясь от Блейков после вечеринки, безуспешно пытались поймать такси.
Однажды мы приехали в переполненном троллейбусе в часовую мастерскую. Так как там оказалась большая очередь, я уговорила Кима вернуться домой в надежде, что одного его охранники довезут обратно на машине. Однако и без меня ему все равно пришлось добираться до дома троллейбусом, пассажиры которого не подозревали о почетном эскорте.
Но если существовала угроза жизни Кима, как такая охрана могла защитить его? Я часто задумывалась об этом. И однажды рассказала нашему куратору, Святославу, как охраняют Кима. Он подпрыгнул от возмущения и сказал, что это всего лишь очередная глупость его напарника, руководившего «операцией». После этого разговора мы стали иногда пользоваться машиной.
Наступил день нашей свободы: нам сказали, что опасность миновала. На радостях мы пошли погулять в Кремль. Когда мы поравнялись с гостиницей «Интурист», я обратила внимание на плотного мужчину, который шел навстречу. Меня испугало выражение его лица. Он внезапно остановился и вдруг, раскинув руки, бросился на Кима. Нападение случилось спустя 10 минут после того, как мы остались без охраны. Меня сковал страх, но через несколько мгновений испуг прошел, когда мужчина широко улыбнулся и заключил Кима в крепкие объятия. К счастью, «нападающим» оказался Петухов — тот человек, который помогал Киму бежать из Бейрута. Это была их первая встреча в Москве. Позднее мы побывали в гостях друг у друга.
Когда Кима охраняли, нас посвятили в правила «игры», и, как бы он к этому ни относился, вольно или невольно мы участвовали в ней. Тем более было неприятно узнать, что мы, бывало, подвергались слежке, не подозревая об этом.
ВДНХ (Выставка достижений народного хозяйства, ныне ВВЦ — Всероссийский выставочный центр) входила в число достопримечательностей, которые мы обычно показывали нашим гостям. Когда мы повезли туда Джозефину и ее мужа, она спросила Кима, знает ли он, что за нами следят. Он удивился и запротестовал, но она была уверена в этом. Я пыталась проверить ее подозрения, когда мы присели напротив фонтана «Дружба народов». Там обширная открытая площадь, которая просматривается со всех сторон. Было безлюдно, и я, как ни старалась, никого не увидела.
Побродив по аллеям и нагуляв аппетит, мы зашли в рыбный ресторан на берегу озера. В туалете меня ждал сюрприз: целый рулон бумаги! Это было настолько невероятно, что я заглянула в другую кабину, в третью. Три рулона нераспечатанной туалетной бумаги! Такое не происходит случайно. Как правило, в наших туалетах бумага отсутствует. В смятении я вернулась за стол. И тут увидела его. Наш благодетель скучал в одиночестве за отдельным столиком в углу. Как говорится, доброе дело не остается безнаказанным!
В последующие дни наше сопровождение уже бросалось в глаза. Я даже переживала за «мальчиков», когда мы едва втискивались в переполненный троллейбус, и испытывала облегчение, увидев, что они успевали повиснуть на поручнях.