— Не задавай мне вопросов!
— У меня всего один вопрос, — парировал тот. — Как твой русский язык?
Глядя на них, трудно было поверить, что они не виделись 35 лет. Так обычно встречаются очень близкие люди после недолгой разлуки. Они вспоминали общих друзей и знакомых, забавные эпизоды…
Их дружба началась в 40-е годы во время совместной работы в британской разведав. О недолгой работе Грина в Секретной службе Филби вспоминает в книге «Моя незримая война»: «Для усиления сектора V к нам вернулся Грэм Грин из Фритауна, где он, как предполагалось, следил за интригами вишистской Франции. Да простит он меня за откровенное признание, но я не могу припомнить каких-либо его блестящих достижений в Западной Африке. Может быть, французы не вели интриг? Я помню, однако, совещание, где обсуждалось предложение Грина об использовании одного бродячего борделя для разложения французов. Предложение обсуждалось вполне серьезно… К счастью, Грина назначили ко мне в подсекцию, где я поручил ему Португалию. Ему доставляло удовольствие поддевать УСС (Управление стратегических служб), а его едкие комментарии по поводу входящей переписки служили для всех ежедневным развлечением».
Грин, сидевший напротив меня, совсем не соответствовал тому образу, который сложился в моем воображении. Он сразу очаровал меня: доброжелательный и деликатный, с мягким тихим голосом, ясными и по-детски наивными глазами. Внимательный и заинтересованный собеседник, он легко откликался на шутку, добродушно похохатывая.
Чем-то они с Кимом были неуловимо похожи — сединой волос, голубизной глаз, пытливых и проницательных, своей непосредственностью и искренностью в сочетании с британской сдержанностью. Но сходство было не только внешним. На самом деле у них было много общего — оба обладали обостренным чувством справедливости, их симпатии всегда были на стороне тех, кто боролся за свободу.
Ким рассказывал, что, когда впервые Грин пришел на работу в его отдел, у них состоялась продолжительная беседа:
— Конечно, я разговаривал с ним не как с коммунистом, а как с человеком левых убеждений. Грин был католиком. Но между нами сразу установился хороший человеческий контакт.
Они часто вместе обедали и быстро подружились. Грэм признался впоследствии, что единственная черта характера Кима, которую ему трудно было переносить, — это стремление к власти. Но такое впечатление было ошибочным, и во вступлении к книге Филби «Моя незримая война» Грин написал об этом: «…я рад, что оказался неправ. Он служил своему делу, а не себе самому, и мое прежнее чувство к нему вернулось.
«Я всегда считал, что ты один из немногих людей в Англии, кто действительно понимает меня», — откликнулся Ким 29 апреля 1968 г., прочитав в газете «Таймс» возмущенное письмо Грина по поводу судилища над Даниэлем и Синявским. Так началась их переписка. Они обменивались мнениями, обсуждали политические события, при этом оба не сомневались, что их письма подвергаются двойной цензуре. Грэм был одним из немногих друзей Кима, с кем он поддерживал отношения до конца жизни. Ким одобрил поступок Грина и вместе с ним надеялся на скорые перемены «еще и по той причине, что это принесло бы внезапный дивиденд в виде новой серии наших продолжительных застолий».
Эта надежда осуществилась почти 20 лет спустя. Только теперь они сидели за столом в московской квартире и чокались русской водкой, которую Грэм предпочел другим напиткам.
— Удивительно, что от водки никогда не пьянеешь, — приговаривал он, смакуя ее по глоточку.
Такое «открытие» поразило Кима, но не убедило.
— Ты только подумай, что он такое говорит! — удивлялся Ким после ухода гостя. — Еще как пьянеешь! Это же очевидно!
К закускам наш гость едва притрагивался, объясняя, что с возрастом утратил аппетит.
Встреча с Грином принесла Киму не только радость, но и успокоение. Они впервые могли быть полностью откровенны друг с другом: их больше не разделяла тайна.
— Его тоже одолевают сомнения, — признался Ким, проводив друга.
— Сомнение может объединять людей, пожалуй, даже больше, чем вера, — говорил Грин устами своего персонажа монсеньора Кихота.
Возможно, еще и поэтому Ким считал роман «Монсеньор Кихот» одним из лучших произведений Грэма Грина.
Грэм приехал в Москву со своей верной спутницей Ивонной, очень красивой, с белоснежными густыми волосами и необычайно миниатюрной, особенно на фоне высоченного Грина. После их отъезда Ким напишет Грину 24 сентября 1986 г.: