Выбрать главу

Такую вот картину можно было вывести на основании подробных отчетов, которые я составлял еженедельно или дважды в месяц. Оглядываясь назад, я, в общем-то, не вижу ничего постыдного в подобном анализе, подкрепленном к тому же ссылками на надежные авторитетные источники. С позиций сегодняшнего дня он кажется устаревшим, во многом благодаря тому, что его выводы делались на основе происходивших в тот момент событий. Но в целом этот анализ был подтвержден расколом в доследующие три года Англо-германского общества, проходившим в три этапа. Реалисты откололись после изнасилования Австрии: против аншлюса, если бы он был достигнут за переговорным столом, они не возражали, но грубость, с какой была осуществлена эта акция, они справедливо расценили как преднамеренную демонстрацию силы (чем она и являлась). Любители выдавать желаемое за действительное, не переварив шампанское за столом мюнхенского соглашения, покинули Общество после вторжения в Чехословакию. Пронацистски настроенные элементы оставались в нем вплоть до призыва Чемберлена к войне, а затем, в последний момент, произнесли вслед за лордом Редесдейлом[15]: «Враги короля — мои враги». Небольшая горстка пронацистов упорствовала еще какое-то время — до тех пор, пока их не интернировали.

С немецкой стороны мы замыкались на лондонское посольство Германии, а в Берлине — на Министерство пропаганды и Бюро Риббентропа. В посольстве имелось три основных контакта — Бисмарк, Маршалл фон Биберштейн и смуглый пресс-атташе Фитцрандольф, который по своей внешности и вкрадчивым манерам напоминал арийца не более чем персидский принц. По моим оценкам, наибольший интерес из этой троицы мог представить Маршалл; Бисмарк казался мне излишне деловитым, а Фитцравдольф — скользким. Мы договорились с Отто, что я не буду строить из себя попутчика нацистов, мне вряд ли удалось бы убедительно сыграть эту роль. Перед немцами я решил выступить как англичанин, убежденный в том, что достижение взаимопонимания с Германией, включая определенные уступки ей, служит долгосрочным интересам Британии. Представим себе на минуту, что бы произошло в случае претворения подобной политики в жизнь. Скорее всего во всем мире, за исключением Британии и Германии, возникли бы страшноватые условия существования. К этому, конечно, вела такая политика.

Прошло несколько недель, и Тэлбот решил, что мне лучше отправиться вместе с ним в Германию. Когда я доложил об этом Отто, тот окинул критическим взглядом мою одежду.

— Для Англии она еще может сойти, — заявил он, — но в Берлине к внешнему виду относятся более придирчиво.

Поэтому мы завершили нашу встречу в магазине «Остин Рид». Увидев меня выходящим из примерочной в синем костюме, светло-сером плаще и черной фетровой шляпе, Отто энергично хлопнул себя по бедру. По его заключению, я выглядел безупречным дипломатом.

В Берлине мы первым делом направились в Министерство пропаганды. Визит этот разочаровал меня и даже несколько озадачил. Мы главным образом общались с неким Фогтом, отношения с которым у меня никак не складывались. Этот немец прожил какое-то время в Соединенных Штатах и бегло говорил по-английски с американским акцентом. Не думаю, чтобы он был убежденным нацистом; он показался мне беспринципным человеком, заботящимся только о собственной карьере. Этакий вульгарный пройдоха. Но больше всего тревожило меня то, что Тэлбот вроде бы собирался обратиться к Фогту с просьбой о финансовой поддержке. Отправляясь в Берлин, я представлял себе, что мы получим деньги от местных фирм, вовлеченных в англо-германскую торговлю и посему заинтересованных в ее развитии. Брать же деньги у Министерства пропаганды было гораздо опаснее. Одно дело, если это министерство поможет нам установить контакты с торгово-промышленными кругами Германии, и совсем другое — оставить кошелек в руках Фогта и тем самым предоставить ему возможность диктовать политику нашей редакции. Думая о своем будущем, я вовсе не желал, чтобы мне приклеили ярлык нациста или кого-либо еще; подобная опасность, с какой бы стороны она ни исходила, могла погубить меня в любой момент. Как явствует из дальнейшего повествования, обстоятельства спасли меня буквально в последнюю минуту. И вот каким образом.

вернуться

15

Лорд Редесдейл — один из лидеров британских нацистов. Прим. пер.