История о том, как Филби, чтобы добиться нужного назначения, избавился от соперника в лице Каугилла, делает, по его словам, «чтение неприятным, как неприятно об этом и писать, — на мгновение кажется, что, сердце пронзило ледяное острие». Я видел начало этого действа — я, собственно, ушел с работы вместо того, чтобы принять повышение, которое было одним из колышков в сети интриги, какую плел Филби. Я тогда приписал все это жажде личной власти, единственной черте у Филби, которую я находил неприятной. Сейчас я рад, что оказался неправ. Он служил своему делу, а не себе самому, и мое прежнее чувство к нему вернулось, и я с удовольствием вспоминаю долгие воскресные обеды в Сент-Олбэнсе, когда весь подсектор отдыхал от его руководства и в течение двух-трех часов предавался возлияниям, и потом встречи за кружкой пива, когда мы следили за пожарами, сидя в пивной, позади Сент-Джеймс-стрит. Если кто-то допускал ошибочное суждение, можно было не сомневаться, что Филби сведет ошибку к минимуму и покончит с делом без разноса, лишь, заикаясь, скажет что-нибудь остроумное. Он был лоялен в малом по отношению к своим коллегам, ну а о его лояльности в главном мы тогда не знали.
Несколько лет спустя, после того как Макмиллан обелил Кима в палате общин, мы с его старым приятелем оказались вместе в Кроуборо и решили заглянуть к нему. Сад зарос — о нем явно никто не заботился, и, когда мы позвонили, нам никто не открыл. Мы заглянули в окна уродливого приземистого дома в эдвардианском стиле, стоящего на краю Эшдаунского леса в Суррее, графстве бедняков. Никто давно не брал почту: пол под входной дверью был завален рекламными брошюрами. На кухне стояло несколько пустых бутылок из-под молока, а в раковине — одна-единственная чашка и блюдце. Все это скорее походило на покинутый цыганский лагерь, чем на дом, где жила семья с детьми. Мы этого не знали, но Ким в ту пору уже отбыл в Бейрут — последний этап на его пути в Москву, на родину, которой он никогда не видел. После тридцати лет подполья он, безусловно, заслужил право на отдых.
Грэм Грин
От автора
Эта небольшая книжка вводит читателя в мою работу разведчика. Со временем я намерен написать больше. Но уже сейчас я считаю своим долгом обратить внимание читателя на проблему, с которой я столкнулся.
Публичное упоминание имен сотрудников спецслужб, занимающихся секретной работой, не может не поставить их в затруднительное положение. Я не имею ни малейшего желания ставить в такое положение моих бывших коллег по британской, американской и другим службам, тем более что к некоторым из них я питаю и симпатию, и уважение.
Следовательно, я постарался упоминать имена лишь тех сотрудников, которые, как мне известно, либо уже умерли, либо вышли в отставку. Однако в некоторых случаях невозможно что-то вразумительно рассказать, не назвав сотрудников, еще находящихся на действительной службе.
Этим последним я приношу свои извинения. Мне тоже приходилось оказываться в сложном положении из-за моей принадлежности к секретной службе.
Москва, 1968 г.
Предисловие
Эта небольшая книжица писалась урывками с тех пор, как почти пять лет назад я приехал в Москву. В процессе ее написания я время от времени советовался с друзьями, чье мнение я ценю. С некоторыми рекомендациями я согласился, другие отверг. Один из отклоненных мной советов сводился к тому, чтобы для большей занимательности подробнее описать опасности, встретившиеся мне на долгом пути от Кембриджа до Москвы. Я предпочитаю держаться нелакированного описания.
Когда прошлым летом (1967 г.) рукопись подошла к своему завершению, я долго раздумывал, следует ли мне ее публиковать, и снова посоветовался с несколькими друзьями, чье мнение могло помочь мне принять решение. Все сошлись на том — и я с этим согласился, — что рукопись следует до поры до времени положить на полку. Главный довод сводился к тому, что ее публикация может наделать шума и вызвать осложнения международной обстановки, которые трудно предугадать. Неразумно предпринимать действия, последствия которых невозможно предсказать. И я решил положить мою рукопись в дальний ящик.
С появлением в октябре 1967 года статей в «Санди таймс» и в «Обсервер» ситуация в корне изменилась. В этих статьях, несмотря на ряд фактических неточностей и ошибочных интерпретаций (и, боюсь, преувеличенной оценки моих талантов), была дана в основном правдивая картина моей карьеры. Соперничающие газеты, естественно, немедленно объявили, что «Санди таймс» и «Обсервер» пали жертвой гигантского мошенничества. Нелепость такого утверждения была уже опровергнута в «Санди таймс». От себя могу лишь добавить, что мне предлагали просмотреть до публикации статьи в «Санди таймс» и я по размышлении от этого отказался. Я пришел к выводу, что отвечать за материал, подготовленный сотрудниками «Таймс», должен редактор и, если я, будучи стороной заинтересованной, в это вмешаюсь, объективность материала может быть поставлена под вопрос.