Она на мгновенье закрыла глаза, а потом снова обратила на меня свой блестящий болезненный взгляд. - Я никогда не лгала вам, мистер Холмс! - проговорила она. Я ничего не придумывала и не подтасовывала факты! - На мой прямой вопрос о возможных мотивах убийства вашего отчима вы ответили, что ничего не знаете. - При чем здесь это? - Всё это звенья одной цепи! Ваш отчим знал обо всем, и это ускорило его конец.
Элен, будучи не в силах что-либо сказать, с силой прижимала платок ко рту. - Вы, мистер Холмс... Вы... Попытайтесь меня понять! произнесла она наконец. - Я просто не могу... Я не могу! Как вы не понимаете?! - Я понимаю, мисс Лайджест, понимаю тяжесть вашего положения и двусмысленность этой ситуации! - сказал я, садясь напротив, наклоняясь к ней и пытаясь придать своему голосу бoльшую мягкость. - Однако я надеялся, что уже заслужил статус друга в ваших глазах... - Так оно и есть! - ... но вы защищаетесь от меня, как от врага! Мне казалось, за проведенное здесь время я успел доказать вам свою заинтересованность! - Это не зависит от времени, мистер Холмс! Теперь все зависит только от Гриффита. - Нет! То, что буду думать о вас я, зависит только от вас!
Она снова посмотрела на меня и попыталась улыбнуться, но в ее взгляде не было ни сожаления, ни страха, ни тревожного ожидания, а лишь тупая боль, которая шла изнутри и делала глаза затуманенными, как у безнадежного больного. - А зачем вам все это знать, мистер Холмс? - спросила она. Ведь дело окончено! - Мне казалось, вы лучше знаете меня! Я занимаюсь делом до тех пор, пока для меня все ни станет ясно, а не до момента официального закрытия полицейского протокола. Для меня важна правда, а не то, что кто-то по каким-то причинам за нее выдает!
Она тяжело вздохнула и отвернулась от меня: - Господи! С вами бывает настолько же трудно, насколько и легко!.. Поймите - я не знаю, что вам ответить!.. Я признаю, что вы не все обо мне знаете и что вы вправе требовать от меня правды, но, клянусь, я не могу вам ее раскрыть!!! Если вы узнаете все от Гриффита, вы поймете, почему я так поступаю, - она положила свою руку на мою, словно пытаясь вернуть утраченное доверие. - И поверьте, всё зависит не от моих прихотей. - Уверяю вас, что мое желание докопаться до истины тоже не прихоть. - Я это знаю. - ... и все же предпочитаете, чтобы я узнал правду вместе со всеми на суде? Так для вас будет лучше? - ...Да! - Прекрасно, - сказал я вставая. - Я все же принесу все необходимое для компресса. Ждите меня здесь. Я скоро вернусь.
Она уставилась в одну точку перед собой и не произнесла ни слова.
Я взял один из канделябров и вышел в коридор. В доме было тихо, и каждый мой шаг отдавался гулким эхом. Я спустился в холл и прошел в кухню, где без труда нашел воду и чистое полотенце. Вернувшись наверх, я взял в комнате Уотсона всё необходимое и через несколько минут вновь вошел в кабинет.
Она, очевидно, полагала, что мне понадобится больше времени, и потому резко обернулась на скрип двери. Она стояла у окна. Взглянув на нее, я сначала подумал, что она плакала в мое отсутствие, но потом вспомнил - плакать не входит в ее правила! У нее и теперь хватало сил держать себя в руках, и все ее чувства скрывались за мутными от влажной пелены глазами. - В чем дело? - спросил я, поставив кувшин с водой на стол. - А что? - Видели бы вы свое лицо сейчас! Вам плохо? - Да, черт возьми, плохо! - усмехнулась она, глядя на меня. Я и не думала раньше, что такое бывает. - Что ж, садитесь сюда, и я постараюсь избавить вас от телесных страданий, если уж остальное мне не по силам.
Она села на стул, а я, сложив полотенце, смочил его край в холодной воде, чуть отжал и поднес к лицу Элен. - Запрокиньте немного голову, мисс Лайджест, - сказал я, придерживая рукой ее затылок, - вот так.
Она откинула голову назад и немного вздрогнула, когда холодная мокрая ткань коснулась ее губ...
Вся моя любовь к ней всколыхнулась с новой силой - я ощутил необыкновенный прилив нежности от одного этого прикосновения и был готов, если понадобится, ухаживать за ее лицом хоть целую вечность. Я старался, чтобы мои прикосновения были легкими и не причиняли ей боли, но вместе с тем я явственно ощущал в себе нарастающую страсть. Я видел, как напряглась ее шея, видел ее губы в нескольких дюймах от себя, ловил ее прерывистое легкое дыхание и понимал, что все мое существо тянется к ней, что мой рассудок едва справляется с чувственными порывами.
Моя рука с полотенцем, должно быть, застыла в воздухе на пару мгновений, и Элен открыла свои глубокие темные глаза... Их влажный блеск был так прекрасен в свете свечей, а взгляд вдруг стал необыкновенно ясным и открытым - сошедшая с них пелена словно смыла все сомнения, и эти глаза смотрели на меня просто, взволнованно и откровенно... Ничего и никогда не желал я больше, чем поцеловать Элен в этот момент, и клянусь Богом! - она позволяла мне... Но какие-то посторонние силы - сомнения, страх перед этой сиюминутностью, мой рассудок, будь он проклят! - помешали мне... На какую-то долю мига я совершенно четко представил эти губы в его губах, я ясно увидел их взаимный натиск!.. А теперь перед нею я, и с тех пор не прошло даже пары часов!..
Мое лицо, должно быть, слишком явно выразило мои смешанные чувства - Элен опустила взгляд, сама прижала мою руку с полотенцем к своему лицу и вновь посмотрела на меня. - Простите меня! - проговорила она. - За что? - За то, что вам пришлось увидеть всё это... Гриффита и меня... Вы понимаете! Я думала, у меня получится иначе... Простите!
Я заново смочил полотенце и внимательно посмотрел на нее даже сейчас она делала все, чтобы избавить меня от малейших неудобств, от неловкости и объяснений. Наша глаза в очередной раз встретились, и мы оба почувствовали невероятную легкость и теплоту, неимоверную близость... - Мне не за что вас прощать, - ответил я, - но вы правы, мне действительно было неприятно видеть его грубость по отношению к вам.
Ее улыбка была обворожительно мягкой, и я, как всегда, слишком поздно понял несвоевременность своих сомнений и неуместность собственной ревности. - Но с другой стороны, - продолжал я, - вы поразили меня, мисс Лайджест! - Своей лживостью? - рассмеялась она. - Нет, своим актерским даром. Вы были просто восхитительны и исполнили свою роль с удивительной точностью! А ваши жесты, ваша внезапная бледность, выражения мольбы, сомнения, испуга на лице были выше всяких похвал... Да что с вами? Перестаньте смеяться, мисс Лайджест, мне трудно держать полотенце! - Я вдруг вспомнила, как Гриффит назвал Лестрейда тупицей. Это, наверное, подстегнет его полицейскую прыть! - Да, наверное, - согласился я. - Кстати, ваша беседа с Гриффитом, мисс Лайджест, и меня подтолкнула к некоторым соображениям. - О чем вы? - О чем? О маленьком детали, которую вы, может быть, уже не назовете актуальной, но которая меня, тем не менее, чрезвычайно беспокоит, - я отложил в сторону мокрое полотенце, встал, взял в руки сумочку Элен, лежавшую дотоле на кресле, и вытряхнул все ее содержимое на письменный стол.
Кроме кожаной записной книжки, нескольких визитных карточек, пары чеков и связки маленьких ключиков из сумки выпал крошечный темный флакончик. Я взял его в руки и испытующе посмотрел на Элен. - Я ждал, что вы сами заговорите об этом, но, видно, напрасно. И теперь я сам спрашиваю вас: как вы, сильная и независимая женщина, могли дойти до мыслей о самоубийстве?
Она жестко усмехнулась: - Уверяю вас, дойти до них было нетрудно! Вы, мистер Холмс, можете представить меня в женской каторжной тюрьме? Я не могу! И вообще, иметь с собой яд - не значит отказаться от борьбы за свободу и честь, это означает возможность отстоять их тогда, когда все остальные методы себя исчерпали! А не говорила я вам об этом из простого соображения вас не обидеть - ведь вы могли подумать, будто я в вас не верю. - Но неужели вы не понимаете, на какие мысли могли навести, скажем, Лестрейда эти ваши методы борьбы за доброе имя? - Не иронизируйте, мистер Холмс! Я действительно так себе это представляю. - Я не иронизирую, и я прекрасно понимаю, что этот яд не кокетство, что вы действительно приняли бы его, если бы все наши усилия оказались напрасными. Но все равно носить его с собой было по меньшей мере неразумно: при обыске он мог стать последней каплей в череде улик и, уж будьте уверены, не был бы оставлен вам в дальнейшем. - Тогда почему вас это волнует, мистер Холмс? - Потому что я до сих пор не знаю вас, мисс Лайджест, и вы продолжаете удивлять меня, будоража мое воображение своими неожиданными поступками.