Подруга матери попросила оказать влияние на сына. Сынок, двенадцатилетний босяк, король уличных сверстников, совсем из-под контроля вышел, уверенно, с романтическим настроем, готовил себя к карьере уголовника...
Выдернули его из Днепродзержинска, поселили у друга в Одессе.
Щенок поначалу и здесь – за сдое. Банду сопляков сформировал.
Приятель под ванной портфель со слесарным инструментом обнаружил. В портфеле, кроме всего прочего, перчатки кожаные и связка ключей автомобильных. Детвора машины шмонала.
Друг – в панике. Педсовет со мной организовал. Но что тут посоветуешь.
Случилось так, что подвернулся клиент, тот самый прораб, который уточнял, обязательно ли мне долг отдавать. Но это он позже уточнял – до Того его еще обыграть предстояло.
В квартире опекуна-приятеля и обыгрывал. Щенок – гроза автолюбителей, завороженно наблюдал за игрой из угла комнаты. Квартира – однокомнатная; находиться рядом с нами, играющими, ему запретили. До утра глаз не сомкнул и слова не проронил.
Утром прораб выложил все, что при себе имел и сообщил, когда внесет остальное. Все это при воспитаннике. Скажете, непедагогично?..
Обыгранный – за порог, пацан – ко мне. Смотрит с мольбой:
– Дядя Толя, возьмите меня в ученики.
Приятель не знает: то ли за голову хвататься, то ли радоваться.
– Не встречал, – говорю, – ни одного шулера, который бы магнитофоны из машин воровал.
– Если вы меня возьмете, слово даю завяжу, – вполне матеро выразился.
Но действительно завязал. Весь отдался картам.
Банда в растерянности, в школе успехи появились. Точно как у спортсменов, которым, как уверяли, спорт помогал в учебе.
Заметно было, что знатным «каталой» не станет, но, с другой стороны, и задача такая не ставилась. Главное, чтобы не стал знатным взломщиком.
Кем стал?
Отслужил в армии. Десантником. Вернулся в Одессу, с виду возмужавший, но такой же бестолковый. Женился на девушке из приличной еврейской семьи. И бросил ее. Подло. Одолжил денег у тещи, у приятеля взял взаймы якобы на бизнес. И сгинул в Польше.
По просочившимся сведениям, связался с нашими бандитами, грабившими челноков, был принят в бригаду. Карточные навыки при приеме позволили набрать проходной бал.
Время от времени и три карты на польских базарах бросая, прикрываемый своими.
Вот такой итог воспитания.
Очень хочется вспомнить и что-то незряшное из педагогической практики.
Заявился однажды ко мне хороший знакомый из города Д. Директор винзавода. Выдал проблему.
Внизу под моим домом – в машине семейка. Отец – уважаемый человек, директор крупного предприятия, жена его – завгороно, и сын – четырнадцатилетний картежник. Сына местные «каталы» обыграли на большие деньги. Но проблема не в долге. Отец с ним смирился. Проблема в том, что обыграли не в первый раз и, судя по всему, не в последний. До сих пор сын приворовывал у родителей, расплачивался. Последний долг такой, что столько не украдешь. К тому же «каталы», и сами понимая, что долг не подростковый, наехали на отца. Семья в панике. Деньги... Бог с ними. Сын пропадает. Приехали за советом:
– Зови их, – говорю. – Неудобно людей на улице держать.
Нормальные люди, не зажравшиеся, тактичные.
Глава семейства, несмотря на профессиональную крутизну, подавлен происходящим.
Успокоил как мог, совет дал, как правильнее с уже имеющимся долгом разобраться.
(Совет был прост: кого обыграли – с того пусть и получают. Такое правило. При чем здесь отец? Они для него – пустое место. Но пусть учитывают, что он, отец, их знает... Помогло. Озадаченные жулики отстали.)
От меня ждали главного – консультации-совета на будущее: как уберечь чадо от порока.
Все молчат, ждут заключения консультанта.
Смотрю на насупившегося подростка-крепыша и понимаю: парень на крючке. Не на крючке у провинциальных «катал», на крючке страсти. Редкий случай раннего рецидива.
Родители взирают с надеждой. Даже неловко както: знахаря нашли...
– Он, конечно, дал слово, что больше не повторится, – доверительно сообщает мама.
– Я тебя прошу, – урезонивает ее отец. – Не отнимай у человека время.
И снова все замолкают.
– Во что играли? – спрашиваю мальца.
– В деберц.
– Хоть одну партию дали выиграть?
– Почему дали?.. Я – сам.
– Можно нам тет-а-тет поговорить? – обращаюсь к родителям, внимательно слушающим диалог.
– Конечно, – с готовностью подхватывается отец и выводит всех на кухню.
– Хочешь, научу «катать» как следует? – спрашиваю пацана.
– Я и так умею.
– Сдавай, – бросаю ему карты. – Играли до пятьсот одного?
– Да.
– Считай, что пятьсот очков у тебя уже есть. Выиграешь партию, никогда больше не сяду играть, выиграю я – не сядешь ты. Идет?
Он хмыкнул, взял карты.
Проиграв две партии, стал пунцовый, как внутренняя сторона калоши. Но я понимал: слово не сдержит, играть будет. Сдал карты еще раз, в открытую: у меня – все восемь козырей и туз.
– Играть с теми еще будешь?
Он молчал. Потом выдавил:
– Они так не умеют.
– А ты хочешь научиться?
Он метнул на меня недоверчивый, но блеснувший взгляд. На всякий случай ответил:
– Я так никогда не сумею...
– У меня сумеешь. Только учти: у меня репутация, ученик-лох мне ни к чему. Подведешь...
– Не подведу, – он весь проникся надеждой.
– На игре ставим пока крест. Начинаешь нарабатывать приемы.
Продемонстрировал пару общеразвивающих манипуляций.
– С отцом договорюсь. Привезет тебя на урок через неделю. За это время должен освоить то, что я показал. – Медленно в деталях повторил манипуляции.
– Дрговорились?
– Через сколько я смогу играть, как вы?
– Через три месяца. Если будешь стараться.
– Буду! – Это был уже другой юноша: оживший, обнадеженный, увидевший в жизни смысл.
Его отец до сих пор через друга – директора винзавода – передает мне приветы. Тогда порывался заплатить за неоценимую услугу. Я от гонорара отказался. Нечасто удается ощутить нужность для людей своей профессии.
А что – пацан? Ничего. Месяц отец возил его на уроки, сын потом увлекся компьютером. Передали, недавно поехал в Америку. На какой-то молодежный конгресс...
Были в моей жизни три подходящие кандидатуры.
Странно, но все трое – старше меня и родом из провинциального молдавского городка – станции Бессарабская.
Из года в год летом мы встречались в приодесской курортной зоне. На отдыхе.
Один из них – Доктор. Пузатый, добрый, веселый человек, очень напоминающий Санчо Пансу. Он не был доктором, он работал рефрижераторщиком на своей железнодорожной станции. (Вся троица работала там.) Но когда-то в четвертом классе явился на утренник в костюме доктора Айболита и с тех пор стал Доктором. У него было четверо детей и жена, которой он никогда не изменял.
Второй – его брат – Василич. Рослый, лысоватый, здоровяк, весьма ироничный и терпимый К людям. Убежденный холостяк.
Третий – Юрич. Вроде бы флегматичный, а на самом деле взрывной, циник-эрудит. Тоже усмешливый, но едко, обидно для окружающих.
Странно проявлялась наша сезонная дружба. Они относились ко мне, как к прожженному неподаркуодесситу, но без опаски. Подначивали, но уважали. И мне нравилось, что они, зная обо мне многое (каждое лето в начале сезона – обязательно отчет за год), доверяли. И еще, поймал себя на том, что учусь у них... Невольно беру уроки нормальной, безобидной для ближних жизни. Не знаю зачем. Из интереса, что ли?..
И может быть, за эти уроки захотелось рассчитаться... Я взялся учить их.
Вроде бы бессмысленное, бесперспективное занятие – натаскивать в карты провинциальных добропорядочных тружеников.
Впрочем, они уже были заядлыми преферансистами и навыки схватывали с лета. С удовольствием, без напряга, играючи.
К концу первого же учебного сезона их можно было допускать к жестким профессиональным играм.
Не знал, какой мне толк от их учебы. Но понимал, они – те, кого учить стоит. Все трое.