Странное преображение звездного купола всколыхнуло, а затем наполнило чем-то странным, когда и спокойствие, и воссоединение со всем миром, включая и эти звезды, и непонятное состояние, когда я почти готов молиться... ну, как умею, а это никак, но молиться можно, наверное, и без слов, ибо всякое слово – ложь...
Небесная бездна, а я стою, запрокинув голову, и вот-вот упаду в нее, понесусь между звездами...
...дом напротив стоит по ту сторону детской площадки, на которой почти никогда не бывает детей, ее оккупировали алкаши, их не согнать, зато два других дома совсем близко, их поставили чуточку наискось, и вот так с балкона видно не только, что у них там на самих балконах, но и на кухне и в комнатах. Особенно в тех, что ниже этажами.
Я засмотрелся на девушку, что вышла на лоджию с открытыми окнами и, облокотившись на край, смотрит на площадку. Сейчас бы взобраться на перила и – лихой прыжок в ее сторону. Все эти супермены, бэтмены и спайдермены пользуются всякими штучками, но настоящий герой должен прыгать без них, прыгает же Ван Дамм или Джеки Чан, а в «Матрице» так вообще все прыгают...
Как она ахнет и отшатнется, а я, красиво влетев в прыжке в окно, перекувыркнусь... нет, это пусть азиаты кувыркаются, а я сразу приземляюсь красиво и прочно на все обе задние лапы, улыбаюсь успокаивающе.
– Янг леди, – говорю церемонно, – не пугайтесь, я борец со злом. Просто сокращаю дорогу, если вы не против...
Она лепечет испуганно и уже восторженно:
– Ах, я вся дрожу!..
– Вечер теплый, – успокаиваю я. – Щас согреетесь.
– Да-да, – шепчет она. – Согрейте меня. Я уже мокрая...
– Уписались? – спрашиваю я сочувствующе.
– Нет, – шепчет она и смотрит на меня тем самым взглядом, когда уже на грани оргазма, – возьмите меня... Возьмите грубо, насильно...
– Леди, – говорю я строго, – страна зовет, я тороплюсь. Каждое мгновение дорого. Есть вещи и поважнее, чем секс!
Она в ужасе и недоумении:
– Как это? Разве такое возможно?
– Возможно! – отвечаю я трубным голосом пророка. – У мужчин всегда есть нечто повыше простого секса! Если они – мужчины!
Я подхожу к раскрытому окну и намереваюсь совершить новый прыжок, а она вскрикивает:
– А если не простой, а экстремальный? Возьмите меня, как хотите!
– Есть вещи, – отвечаю я уже голосом архангела, – что повыше даже экстремального!
И делаю прыжок, на этот раз такой длинный, что совсем исчезаю в ночной темноте. А девушка смотрит вслед с полуоткрытым ртом, мокрыми трусиками и вся воспламененная, не понимающая, что в мире может быть что-то выше секса, если по всем средствам СМИ твердят, что ничего выше уже нет...
Я вздрогнул, за спиной бодро простучали каблучки. Жаркие руки обхватили, за ухом клацнули, пугая, зубы.
– Мечтаешь?.. Нет на звездах никаких аэлит! Мы все здесь...
Когда ушли Барабин и Ольга – не заметил, зато Лариска встала рядом, бодрая и свеженькая, на губах загадочная улыбка, рожа довольная.
– Жаль, – ответил я.
– Чего?
– Что нет там аэлит... Но все равно туда тянет.
Она пихнулась плечом.
– Не получится. Придется тебе вместо шагания по звездным просторам спускаться на лифте и везти меня по грешной земле.
– А что Демьян со своей ухой?
Она улыбнулась:
– Перехватил червячка, а через час должен быть в сауне со своими коллегами. Жена знает, что у них там совещание, так что не увильнуть.
Я буркнул:
– Так, может, и тебе? В сауну?
Она покачала головой, мне послышалось в ее голосе искреннее сожаление:
– Кто-то да проболтается. Это здесь его жену никто не знает. Нет уж, на сегодня с ним все... Славик, ты что-то в последнее время... или я раньше не замечала?.. Стал какой-то не такой. Что с тобой делается?
Она прижалась горячим телом, одной рукой обхватила за талию, другую игриво просунула за пояс и под резинку трусов. Я чувствовал ее умелые ищущие пальцы.
– Вроде бы все на месте, – сказала она рассудительно. – А что еще мужчине надо?.. Ну вот, все еще работает! А то все пугают: импотенция, импотенция с каждым годом... Никакой импотенции я нигде не вижу, все это брехня.
– Ты прелесть, – сказал я.
Она оживилась:
– Правда? И ты очень милый, Славик, я все время это говорю. Мы с тобой такие прелести, что просто... Пойдем в комнату. Ты Таньку уже успел?
– Нет пока.
– Чего тянешь? У тебя вон как набухло! Пойди разгрузись, а то Барабин какое-то шампанское за пятьсот долларов принес! Надо попробовать.
В большой комнате огромный стол, подобно игристому вину, играет и блещет хрусталем бокалов, рюмок разной формы и объема, посуды, там громоздится жареное мясо, рыба, креветки, кучи лангустов и осьминогов...
Я услышал нейтральный голос Константина:
– За шведским столом можно до отвала наесться, а за русским – до упада нажраться.
Люша сказал довольно:
– Только истинно русский человек знает, чем еда отличается от закуски!
И захохотал, колыхая всеми мясами. Это выглядело так, словно легонько встряхнули наполненный гелем огромный полиэтиленовый мешок.
Константин и Барабин тоже засмеялись, сыто гоготнул и Демьян, однокашник и ларисочник. Я выдавил улыбку, я же как все, так жить проще. Что-то Демьян задерживается, у него сауна через час.
На дальней стене широкоэкранный телевизор, маньяк с огромным зазубренным ножом гоняется за невинными девушками. Рассаживаясь, все заинтересованно следили за ним взглядами: догонит или будет вот так бегать до конца фильма?
Барабин с довольной мордой вскинул руки, показывая всем ту самую, как догадываюсь, бутылку, что полтыщи долларов.
– Ура, – сказала Лариска светлым голосом и засмеялась, словно множество серебряных колокольчиков рассыпалось по комнате. – Как хорошо!.. Люблю повеселиться...
– ...особенно пожрать, – закончил Барабин и захохотал.
Лариска милостиво кивнула, будто в самом деле это и сказала бы. Я-то знаю, что перед каждым банкетом она принимает таблетки, а после – либо как римская аристократка щекочет горло гусиным пером, чтобы облегчить желудок и не дать ему успеть переварить все это суперкалорийное, либо глотает жиросжигающее.