Выбрать главу

Люша время от времени поднимался и говорил тост, все дружно вздымали бокалы и рюмки, у кого что, чокались над серединой стола, пили и снова ели, ели, ели. Хотя если вправду, то и у меня разгорелся аппетит: готовит Василиса классно, умеет раздразнить так, что уже не возражаешь, когда заботливые женские руки наполняют тебе тарелку, если, конечно, еда без выпендренов.

Когда подали сладкое, я поспешно съел огромный клин торта, – кусочек, всего лишь крохотный кусочек, – запил чем-то сладким в бокале, пищевод попробовал не пропустить, но, слава богу, сдался и принял. Я поднялся, Лариска спросила одними губами:

– Пописать?

– Постою на балконе, – пояснил я. – Жарко уж очень.

Оба дружка с облегчением вздохнули, а тот, который и без того жмется к Лариске, задышал чаще. Я вышел на балкон, прохладный воздух как сухой тряпочкой провел по раскаленному лицу, капли пота тут же исчезли. Закат полыхает на полнеба, торжественно и ярко, как подсвеченный мощными прожекторами красный занавес из плюша. Плечи передернулись, почему-то подумалось про конец спектакля, но как же так, мы еще живы…

Я поспешно отвернулся, посмотрел в комнату. Люшин однокашник прижался к Лариске, его толстые губы шлепают по ее уху, втолковывает что-то, а рука уже не на талии, а ниже, много ниже. Под столом не видно, но, похоже, убедился, что Лариска трусики не носит, вон как весь воспылал, морда красная, сопит, а Лариска, к моему удивлению, принимает эти знаки внимания с поощряющей улыбкой, словно он режиссер или продюсер.

Ей в самом деле надо спешить, подумал я с сочувствием. Если женщины выйдут на улицы голыми, исчезнет последнее сладкое чувство нарушения запретности. Сейчас, когда все хоть как-то да прикрыты, преимущество у тех, кто умеет показать вроде бы нечаянно сиськи или тщательно подготовленные к просмотру половые губы.

На Тверском бульваре, между Литинститутом и Некрасовской, открылась фирма, где быстро организовали курсы, как женщине умело подать себя в быстро меняющихся современных условиях. Энергичные преподаватели объясняют, что внимание мужчин нужно приковывать не только, когда поднимаетесь без трусиков по лестнице или наклоняетесь, чтобы завязать кроссовки. В современной жизни для успешного продвижения по службе просто необходимо освоить двадцать четыре способа сидения в кресле… Кстати, при возможности выбора нужно садиться в самое низкое, тогда не придется даже изощряться, чтобы показывать сидящему напротив интимную прическу или красиво приподнятый лобок. А если сочтете нужным, то, меняя положение ног, можно умело демонстрировать не только губы, но и клитор – это в зависимости от значительности собеседника, степени расположенности к нему и массы других факторов, ну вы понимаете… В этом квартале, учтите, дамы, к пластической коррекции клитора прибегли на триста семьдесят процентов больше клиенток, чем в прошлом, учтите это со всей серьезностью!.. Если такие деньги вложены в пластические операции половых органов, то, как вы понимаете, эти женщины горят понятным желаниям демонстрировать результаты… Спешите, спешите! Мир жесток, конкуренция усиливается.

Люша поднялся с полным фужером, я поспешно отвернулся, чтобы он не встретился со мной взглядом и не позвал за стол. Закат чуть померк, но в небе, пока еще темно-синем, ярко сверкает начищенный медяк луны. Если хорошо присмотреться, можно различить все те знаки, что и на монете. Облака уже не облака, а горы из красноватого снега, их неспешно передвигает небесный Гольфстрим, и те медленно истаивают, гордые вершины размываются и проваливаются в красновато-фиолетовые недра.

Луна наливается светом все ярче, и, когда незаметно наступила настоящая ночь, сверху полился призрачный и недобрый свет. Я сразу подумал о вурдалаках, упырях, выкапывающихся из могил покойниках, которых принято называть по-западному зомбями, а те подцепили это словечко у дикарей мамбо-юмбо, что вообще-то тоже зомби.

…возвращаюсь в марсианский городок после прогулки по окрестностям, а там на столе у руководителя лежит сообщение с Земли. Мол, руководством полетов решено признать нецелесообразность туристического бизнеса на Марсе. С сего дня и следует отменить полеты всех, кто не работает научным сотрудником.

Директор научного городка, академик Иванов, посмотрел на меня с нескрываемым злорадством.

– Ну вот и закончились ваши прогулки… Больше бездельники не ступят на Марс!

Я развел руками.

– Дело ваше. Жаль только, что сокровища Тускуба останутся не поднятыми на поверхность.

Он фыркнул, потом насторожился.

– Что за Тускуб?

– Отец Аэлиты, – сообщил я любезно.

– Какой такой Аэлиты?

– Которую драл наш бравый инженер Лосев, – пояснил я злорадно. – Он хоть никакой не академик, а только инженер, но наделал шороху побольше всяких академиков Ивановых, Петровых и даже Сидоровых.

Он наконец что-то вспомнил, судя по кислой роже, презрительно фыркнул.

– А-а, вы про эту ерунду. Никаких аэлит и тускубов не было.

– Жаль, – сказал я. – Правда, сокровища есть.

Я вытащил из кармана и бросил на стол брошку. Иванов уставился на нее с недоверием, но Петров и Сидоров, более непосредственные, наклонились, Петров вообще взял в руки, начал рассматривать.

– Это металл, – сказал он, – но ничего не весит. Или не металл вовсе… Но какая дивная роспись… гм… скифская? Атланты? Гондвана?.. Или из руин Лемурии?

Иванов фыркнул:

– Ерунда, сляпано на Земле в Люберцах. Руками китайцев.

– Сделайте анализ, – подсказал я. – Если окажется, что этой штучке пара миллионов лет…

Петров сказал бодро:

– Это мигом! У нас все готово.

Пока я снимал скафандр, он колдовал у приборов, возле него толпились молодые ученые. Наконец раздался общий вопль изумления, послышались крики, что надо проверить еще раз, это же невозможно, снова вопли, еще раз, а когда я сидел и отогревался чаем, ко мне на полусогнутых подошел сам Иванов, глаза квадратные.

– Что, – прохрипел он блеющим голосом, – что это… за…

Я мягко улыбнулся.

– Каков возраст?

– Двести миллионов лет! – прохрипел он. – Но это невозможно!

– Тогда, – предположил я мудро, – творения природы? Ну, там ветры выдули, воды источили… когда-то была вода?

Он помотал головой:

– Нет! Это не дело рук природы.

За его спиной выстроились все ученые научного городка и смотрели на меня умоляюще преданными глазами. Я неспешно допивал чай, а они терпеливо ждали. Наконец я отставил чашку и сказал утомленным голосом:

– Ну, вообще-то там этих вещей много…

Кто-то из-за спины вскрикнул жадно:

– Каких?

– Разных, – ответил я отечески. – Я ж говорю, Тускуба захоронили, а он был повелителем всего Марса. Ну, пусть имя Толстой придумал, но это явно захоронение величайшего правителя Марса или отдельной его области… настолько оно обширно. Я когда попал в эту пещеру, думал, что подземный город. А оказалось – нет, не подземный город. А целая подземная страна.

– Подземная страна? Ну да, вода на поверхности стала иссякать давно, а в пещерах сохранялась.

Другой из ученых возразил:

– Не иссякать, а уходить в пещеры! Там должны были накопиться подземные моря!

– Я о том и говорю, – сказал первый сварливо. – Это где находится?

Я зевнул.

– Да уже и не вспомню. У меня память… зрительная. А в картах я не разбираюсь.

Иванов заговорил торопливо, совсем другим голосом:

– Туда нужно организовать немедленно экспедицию! Я затребую с Земли втрое больше сотрудников и всю необходимую аппаратуру!

Я зевнул шире, потер глаза.

– Что-то в сон клонит. Набегался. Чай, скоро семьдесят стукнет. Эх, жаль, сами ни в жисть не найдете… Там так хитро замаскировано… Ладно, я пошел.