– Кажется, я своими печеньями напугала вашу жену, Дэнни, – смеясь, оправдывается Тара. – Уверяю вас, печь я умею.
– Ты ведь любишь печенье, правда, Дэнни? – я скалюсь в улыбке, глядя на мужа, а он покашливает, маскируя, как мне кажется, смех.
Джейкоб хлюпает носом у него под боком.
– У него все хорошо? – интересуется Тара.
Джейкоб поднимает голову.
– Мы потеряли мистера Блинкерса, – говорит он дрожащим голосом. – Мне его Холли подарила. – Он осознает свою ошибку, когда слова уже слетают с его губ. Его голова резко поднимается, взгляд встречается с моим. – Извини, мамочка. Я знаю, что не должен говорить о ней.
У меня внутри все переворачивается. Я не могу требовать от него никогда не вспоминать о девушке, которая несколько недель была для меня как дочь, а ему как старшая сестра. Но при упоминании ее имени мне становится дурно.
Мы с Дэниелом обмениваемся взглядами.
– Мы потеряли его любимую мягкую зверушку, – поясняет муж.
Тара наклоняется, чтобы оказаться на одном уровне с Джейкобом.
– Ты любишь печенье? Я испекла для тебя.
Меня передергивает. Я собиралась выбросить ее гостинец в компост. Что-то в Таре меня нервирует. Она какая-то… вездесущая и слишком быстрая.
– Спасибо, Тара. У нас была беспокойная ночь и утро. Наверное, будем обустраиваться, – говорит Дэниел, в конце концов реагируя на мое состояние. – Еще кучу сумок нужно распаковать.
– Конечно. – Она переводит взгляд на своего сына, в одиночестве играющего в песочнице. – Мы идем домой, Коди! – Тара касается моего плеча, и я подпрыгиваю. – Как обустроитесь, заходите на кофеек и поболтать. Я так рада, что поблизости живет мамочка. Нам надо друг за другом приглядывать, верно? – Она мне подмигивает.
«Друг за другом приглядывать».
Я, как дурочка, киваю. После того как они с Коди выходят через калитку заднего двора, мы втроем гуськом проходим на кухню и задвигаем за собой дверь. Я тут же запираю ее на замок. Теперь, когда мы остаемся одни, я наклоняюсь к Джейкобу.
– Планшет у меня в сумке в прихожей. Может, поиграешь в «Роблокс»?
Раньше мне казалось, что он еще маловат для этой игры, но Дэниел считал, что нет. Я подчинилась. Джейкобу нравится в нее играть, но сейчас он настолько угрюм, что только пожимает на мое предложение плечами. А потом, шаркая ногами, выходит из кухни. Я закрываю глаза, жалея, что не могу повернуть время вспять и вернуть своего радостного маленького мальчика.
Когда Джейкоб уже не может нас услышать, я бросаю печенье с сиропом рожкового дерева в мусор.
– Зачем ты это сделала? – спрашивает Дэниел.
– Мы ведь ее даже не знаем.
На его губах появляется покровительственная улыбка, но успевает исчезнуть прежде, чем я на него набрасываюсь.
– Ты права, – говорит Дэниел. Он притягивает меня к себе. Прикосновение моей щеки к его твердой и теплой груди успокаивает. Я прижимаюсь к мужу, утешившись мыслью о том, что каким-нибудь образом мы все же найдем путь навстречу друг другу. А может быть, мне даже удастся снова стать той женщиной, какой я была до того, как с головой рухнула в кризис среднего возраста.
Я отстраняюсь от Дэниела и смотрю ему в глаза.
– Я обнаружила скрытую камеру, – сообщаю я ему.
– Что? – Муж непонимающе хмурит лоб.
– В нашей спальне. Я тебе покажу.
Мы заглядываем в гостиную предупредить Джейкоба, что пойдем наверх. Я посылаю сыну воздушный поцелуй, которого он не замечает из-за того, что торчит в «Роблоксе». Наверху, в нашей новой спальне, я показываю на детектор дыма на потолке.
– Ты думаешь, там есть камера? – недоверчиво спрашивает Дэниел.
– Просто сними его, пожалуйста.
В Дэниеле шесть футов роста, и он с легкостью снимает датчик с потолка, открывает заднюю крышку и вытряхивает оттуда литиевую батарейку. Он осматривает устройство, а потом бросает его на кровать. Дэниел ничего не говорит и жестом показывает, что нам надо выйти в холл.
На площадке второго этажа он прижимается спиной к перилам.
– Так что? – интересуюсь я.
– Это не детектор дыма. – Муж трет лицо рукой. Я замечаю, что она слегка дрожит, и это отнюдь не помогает мне успокоить свои страхи.
При виде мужниного волнения я тут же переключаюсь в режим защиты.
– Какого черта происходит? – вопрошаю я. – За каким хреном здесь вообще оказалась камера?
Дэниел стискивает меня в объятиях.
– Сейчас позвоню агенту по недвижимости и спрошу, что ей известно про эту камеру. Может, осталась от предыдущих жильцов.
Я облегченно выдыхаю, что Дэниел не отмахнулся. В кои-то веки я не раздуваю из мухи слона. В кои-то веки я не истеричка.