— А полгода назад, — вдруг продолжила Галя, — он привел с собой еще троих военных, двоих я знаю: это старший помощник с твоего крейсера Бегринец, и Золлонов. Ты же их знаешь? А третий — контр-адмирал Тусяев — командир Феодосийской военно-морской базы.
— Да ты что? — удивленно воскликнул Асланов, — и что, все они трахаться приходили?
— Почему приходили? — радостно взвизгнула Галя, — они и сейчас приходят.
Галя стала объяснять, что в общежитие они приходят в гражданской одежде.
— Я им семейный номер выделила, там ванна и кухня. Они мне даже деньги дают, подарки делают. Вот посмотри, как тебе эти колготки? Они дорогие, югославские.
— Слушай, Галя, а когда ты девочек приводишь, они их спаивают, что ли?
— Зачем? Они им порнуху по видаку показывают и журналы. Вон в тумбочке три журнала остались. Можешь посмотреть.
— Сейчас мне надо на корабль возвращаться, смотреть некогда, но во вторник приду и вместе посмотрим. А они, Галя, видак с собой уносят или оставляют в общаге?
— Да нет, он на втором этаже в семейной квартире заперт, что же им таскать его, оставили под мою ответственность. Ключ от двери только у меня. Там же кассеты — четыре или пять. Кстати, ты знаешь, как видеомагнитофон работает, я его включать не умею?
— Знаю, — усмехнулся Асланов, — а что тебе мешало вчера меня об этом спросить? Мы могли его и в субботу посмотреть. Ну да ладно, во вторник я приду и с аппаратурой разберемся. Ну а если мы с Лагуном случайно здесь встретимся? Ты этот вариант исключаешь?
Галя улыбнулась:
— Что, испугался? Это невозможно, когда они прийти собираются, он мне предварительно за сутки звонит.
— Подойди-ка сюда, — Руслан усаживает Галю на колени и кладет ей голову на плечо, — хорошо с тобой, никаких проблем, никаких волнений и истерик. Ну, мне пора идти. Ты со мной до пристани пройдешься или останешься?
Галя пулей летит в прихожую, слету одевая туфли.
— Я готова, — рот до ушей. Руслан ласково целует ее в губы.
— Вот за это я тебя и люблю, нравится мне твоя непосредственность. Ну что, пошли? — он легонько подталкивает ее бедром в направлении двери.
Десять часов вечера. В каюте полумрак. Асланов сидит за столом при свете настольной лампы. Напряженно думает, переваривает информацию, полученную в общежитии. Берет трубку телефона и набирает трехзначный номер. На другом конце голос:
— Дежурный по кораблю, капитан-лейтенант Онищенко, слушаю.
— Саша, я Руслан, а что, Владимир Ильич сегодня на корабле?
— Нет, Руслан, старший по кораблю сегодня старпом.
Владимир Ильич-заместитель командира по политической части. На крейсере трехсменка, что означает, что из руководства один всегда должен быть на корабле: командир, старпом или замполит. Все офицеры также на смены разбиты, по уставу одна треть офицерского состава на корабле должна быть, две трети на сходе. "Если старпом на корабле, значит и Владимир Андреевич здесь. Он ведь в его смене", — уверенно предположил Асланов. Владимир Андреевич — особист корабля в звании капитана второго ранга. Асланов решительно встает, надевает пилотку, закрывает дверь каюты на ключ и бесшумно направляется по офицерскому коридору в сторону носа корабля. Пройдя через бронированные двери, поднимается по трапу на вторую палубу. Обитая желтым пластиком дверь представителя особого отдела, или по-корабельному особиста, приоткрыта, на штормовке. Асланов костяшками пальцев стучит по двери:
— Владимир Андреевич, Вы здесь, к Вам можно? — и не дожидаясь ответа, снимает штормовку, входит в каюту.
На диване в белой майке по-домашнему Владимир Андреевич, читает какие-то документы. Увидев вошедшего, радостно встает:
— Заходи, Руслан.
Убирает документы под замок в сейф, не торопясь одевает желтого цвета форменную рубашку с погонами капитана второго ранга. Владимиру Андреевичу около сорока лет, лысый череп обрамляют коротко подстриженные мелко кучерявые темного цвета волосы. Пытливые внимательные глаза стараются быть всегда добрыми. Работа у него такая, добрым быть и открытым, чтобы люди к нему тянулись. Сразу предложил кофе, на столе появились конфеты, печенье. Владимир Андреевич умен, он все понимает, поэтому ничего не спрашивает, куда торопиться, ведь Асланов, если пришел к нему, все равно рано или поздно сам все и расскажет.
Пьют кофе, говорят о службе, о предстоящей олимпиаде в Москве, о здоровье и еще о разных мелочах, абсолютно ничего не значащих.
— Владимир Андреевич, — начинает Асланов, — я хочу рассказать Вам нечто, что, возможно, представляет для Вас какой-то интерес. Если нет, прошу Вас забыть о разговоре. Я ведь могу на вас положиться?