Рассел тогда сказал:
– Ради чего ты на это нацелился? Деньги тебе вроде как не нужны.
А Джимми ему ответил:
– Дело не в деньгах. Я не позволю Фитцу подмять проф-союз.
После этих посиделок я уже собрался отвезти Джимми обратно в отель «Уорик», когда Расс отвел меня в сторонку и шепнул:
– Поговори со своим другом. Объясни ему, что это такое.
На нашем языке это означало не что иное, как смертельную угрозу.
Уже в «Уорике» я сказал Джимми, что, если он не передумает возвращаться в профсоюз, в таком случае ему неплохо было бы обзавестись телохранителями.
– Если я пойду на это, они достанут мою семью.
– Хотя бы не ходи по пустынным улицам.
– Хоффа никому не запугать. Я намерен сместить Фитца и выиграть эти выборы.
– Ты же понимаешь, что это значит, – сказал я. – Сам Расс велел мне все тебе растолковать.
– Они не посмеют, – рявкнул в ответ Джимми Хоффа, сверля меня взглядом.
Остаток вечера и за завтраком на следующее утро Джимми говорил и говорил, переворачивая все с ног на голову. Если задним числом вспомнить об этом, нервишки у него сдавали, но я не припомню случая, чтобы Джимми показал, что боится. Хотя то, что он услышал от Рассела за столиком «Бродвей Эдди» в вечер перед банкетом, повергло бы в ужас любого храбреца.
А теперь я застыл у телефона у себя на кухне в Филадельфии. Прошло уже девять месяцев с того самого банкета в мою честь. И я собирался позвонить Джимми Хоффа в его домик в Лейк Орион, в душе надеясь, что он за это время все же передумал возвращаться в профсоюз.
– Мы с моим другом отправляемся на свадьбу, – сказал я.
– Я понял, что вы с другом будете на свадьбе, – ответил Джимми.
Джимми понял, что «мой друг» – Рассел; по телефону имена не в ходу. А под свадьбой имелась в виду свадьба дочери Билла Буфалино в Детройте. Билл и Рассел не были родственниками, но Рассел позволил ему называть себя его двоюродным братом. Это помогло Биллу подняться. Он был адвокатом у Тимстеров в Детройте.
У Билла Буфалино был особняк в Гросс-Пойнте с водопадом и бассейном. А через бассейн был перекинут мостик – на одной стороне бассейна женщины, на другой мужчины. Так что можно было обо всем без проблем поговорить. Да и женщинам было не до чьих-то там разговоров, они во все уши слушали популярную песенку – «I Am Woman, Hear Me Roar» – в исполнении Хелен Редди.
– Тебя, как мне кажется, на свадьбе не будет? – спросил я.
– Джозефин не любит, когда люди начинают пялиться, – ответил он.
Джимми не нужно было объяснять. Речь шла о фэбээровской записи телефонного разговора, каким-то образом ставшей известной. На ней кто-то обсуждал якобы имевшую место давнюю внебрачную связь его жены Джозефин со служившим в Детройте солдатом Тони Чимини.
– Да брось ты! Никто в эту ерунду не верит, Джимми. Думаю, не из-за этого ты не хочешь пойти.
– Черт возьми! Они думают, что запугают Джимми Хоффа.
– Все беспокоятся о том, что, мол, ситуация выходит из-под контроля.
– У меня есть способ защитить себя. Есть кое-какие записи.
– Джимми, даже мой друг и тот обеспокоен.
– Кстати, как там дела у твоего друга? – со смехом поинтересовался Джимми. – Рад, что он решил эту проблемку на прошлой неделе.
Джимми имел в виду выигранный Рассом в Буффало процесс по делу о рэкете.
– Все у моего друга путем, – ответил я. – Это он надоумил меня позвонить тебе.
Оба этих уважаемых человека были моими друзьями, да и сами они дружили. Рассел познакомил меня с Джимми еще в 50-е годы. В то время мне приходилось думать о своих трех дочерях».
«Я лишился места шофера мясного рефрижератора в компании «Фуд Фэйр», когда они меня застукали – я, так сказать, попытался стать партнером в их бизнесе: воровал говядину и курятину, а потом сбывал в их же рестораны. Работа осталась только временная и уже за рамками проф-союза – замещать заболевших водителей. И кроме того, я давал уроки бальных танцев, а вечерами в пятницу и субботу еще подрабатывал вышибалой в черном клубе «Никсон боллрум».
Иногда выполнял заказы для Расса – не за деньги, просто из уважения. Я никогда не был наемным киллером. Просто ковбоем. Выполнял небольшие поручения. Помогал. Ты помогаешь, и тебе в случае нужды помогут.
Посмотрев фильм «В порту», я подумал, что ничем не хуже этого Марлона Брандо. И сказал Рассу, что, мол, неплохо бы мне влезть в профсоюз. Мы тогда еще сидели в баре в Саут-Филли. Он созвонился с Джимми, который был в Детройте и дал мне трубку. Первое, что я услышал от Джимми: «Я слышал, ты красишь дома». Под этим подразумевалось, что ты приканчиваешь, кого попросят, забрызгивая кровью стены и пол. Я ответил: «Я и по плотницкому делу могу». То есть намек на изготовление гробов, на то, что в случае чего я и от трупа избавлюсь.