Окунаясь в блудливые волны,
Проявляя небесную карту,
По которой читать очень модно.
Пена белая камни ласкает,
На песке застывая игриво.
Тот, кто моря не видел, не знает,
Тот не может считаться счастливым.
Капля солнца вот-вот разольется
По глубокой черте горизонта,
Скоро небо к нему прикоснется
В блеске бисерном дальнего порта.
Чешуя золотистой тропинки
Вслед за канувшим солнцем угасла…
Да! Природа не знает заминки,
Потому велика и прекрасна.
Мое имя по смыслу – «морская»,
В этом что-то заложено свыше…
Потому, глядя в море, я знаю,
Чем душа его страстная дышит!
2000
У моря в ночи
В ночной тиши небрежно уловим
Прибоя шум. Не хочется покоя,
И времени полет неумолим,
Наполненный навязчивой тоскою.
Иду в ночи, а лунное чело
Ведет меня, ныряя мягко в тучи.
Бегу быстрей. И вот уж за углом
Дорога к берегу. Свободы многозвучье
Окутало мой слух. Бегу к воде
И, глядя в стены волн, я понимаю,
Что жизнь я ощущаю только здесь
И только здесь от счастья изнываю.
Удар волны. На миг забыто все…
А мощь воды обкатывает камни,
И пены крем играючи поет
О страстном и божественном касанье.
Мне хорошо. Обзора не объять…
Идти назад не хочется, но надо.
Предчувствую, – вернусь сюда опять,
Признавшись морю, как ему я рада.
Волшебный танец брызг в лучах луны
Меня приворожил, и я жалею,
Что рамки времени для счастия тесны.
Чем старше я, тем рамки все наглее.
Настало утро. Я уже в пути.
Пора домой, в оковы городские.
Мой поезд в даль зеленую летит,
Но на душе мелодии морские…
2000
***
Я видела розу на стали ружья…
Наверно, убили кого-то, «любя».
Оборвана жизнь, сорван цветок –
Кому-то так надо, чтоб мир был жесток.
А роза увянет, затопчут ее,
А чья-то рука вновь поднимет ружье.
Не вспомнят о розе. Прошел ее век,
А где-то убитым падет человек…
1998
Словно
Мы словно зрячие слепцы,
Мы будто мудрые глупцы.
Бог не осудит,
Бог простит,
Но кто ж страданья прекратит?
Мы будто честные лжецы
И безголосые певцы.
Бог нам поверит,
Бог поймет,
Ослабит кто болезней гнет?
Мы будто злые добряки,
В песках пустыни моряки.
Бог не презрит,
Он воскресит,
Но кто ж пустыни оросит?
Мы словно нежные борцы,
Мы разрушители-творцы.
Бог не забудет,
Не казнит,
Но кто ж закон благословит?
Мы – это грохот тишины,
Мы – это мир в огне войны.
Бог явит милость –
Приютит,
Но кто покой нам возвратит?
Мы как богатые бомжи,
Как ядовитые ужи.
Бог не оставит,
Не уйдет,
Но кто же все счета сведет?
Мы словно щедрые скупцы,
Мы будто старые юнцы.
Бог нас научит,
Озарит,
Но кто ж наш норов усмирит?
Мы как ленивые дельцы,
Как палка и ее концы.
Бог не обманет,
Не предаст,
Но кто ж тогда за все воздаст?
На все вопросы есть ответ,
Но отвечать желанья нет…
Мы не поверим,
Не поймем.
Зачем тогда нам знать о нем?
1999
Теракт
Секунда. Взрыв.
Те, кто живы, – в шоке.
Реальность жестоко
Рисует кровавый портрет
Тех, кого уже нет.
Руины. Дым.
Те, кто живы, – дышат,
Ничего не слышат…
Подарок судьбы – везенье –
Они осознают потом.
Сирены. Стон…
Те, кто живы, – ищут
Дорогу души к слезам,
Не веря своим глазам,
В которых минутой раньше
Горела другая жизнь.
Осколки. Пыль.
Те, кто живы, – знают:
Все изменилось крайне,
Мир их кошмаром ранен,
Прошлого нет навсегда.
19. 09. 2001
О наглости
Удачливая наглость
Обретает негласный статус.
В сравнении с ней – ничто
Бегущее время-страус.
Не хочется на счет «р-раз!»
Ударить черепом в грязь
И хуже казаться, чем кто-то
В пучине глухого народа.
Но если нет наглости в генах,
Сложнее жить.
О пульсе в высохших венах
Можно забыть.
А если стенать в стенах,
Боль не пройдет сама.