========== The beginning ==========
«Одна женщина, не помню имя, однажды спросила своего друга-мужчину, почему мужчин пугают женщины. Он ответил, что они боятся, что женщины могут посмеяться над ними. Когда она спросила группу женщин, почему женщин пугают мужчины, они ответили:
— Мы боимся, что они могут нас убить.»
© Стелла Гибсон
***
Joao Paulo Mendonca — Dark Desire
Каждый день своей жизни я повторяла себе, что мое прошлое не определяет мое будущее. Каждый чертов день пыталась внушить себе то, во что никогда не верила. Пыталась принять все, как есть. Пыталась прийти к осознанию, что ни в чем не виновата.
И каждый раз это оказывалось безуспешным. Каждый гребаный раз это еще больше съедало меня изнутри.
Мое прошлое — мой якорь, мой баласт.
Мое прошлое — моя персональная боль, с которой я оставалась наедине с самого своего рождения и по сей день…
***
Очнулась в бамбуковой клетке поздно вечером, когда на безоблачном небе уже во всю светила белая луна. Поначалу я не сразу осознала, что произошло: голова трещала от боли, особенно в месте удара. Казалось, один громкий звук заставит меня вновь окунуться в бездну. Преодолев себя, я приподнялась на разодранных логтях.
— Черт… — прошипела я, потирая ушибленный затылок.
Когда боль ушла на второй план, ее место заняла нахлынувшая паника.
«Твою мать… Где я?! Что произошло?!»
Теперь я могла получше рассмотреть территорию за прутьями. Это был какой-то задний двор. Повсюду стояли клетки с такими же пленниками, но никого знакомого среди них я не увидела. Да и всем им было от силы лет 30, если не больше. Кто-то все еще был без сознания, но большинство — тихо всхлипывали, поджав колени к груди. Сама же окружающая местность была наполнена пальмами и звуками дикой природы.
«Джунгли? Какого хера?!»
Сбоку раздался грохот распахнувшейся двери — из соседнего барака вышли двое мужчин в красных майках. Словно зашуганный зверек, я юркнула в дальний угол клетки. Мужчины обсуждали что-то на испанском языке, были пьяны и громко смеялись. Притаившись за густой листвой, я старалась унять сбившееся дыхание, не издать ни единого звука. Хотя сомневаюсь, что эти двое сейчас способны видеть дальше своего носа. Через минуту за ними вышел еще один человек, и я услышала знакомый голос.
Не в силах произнести ни слова, Элис лишь громко вскрикивала при резких толчках в спину. Трое ублюдков, словно подлые шакалы, обступили девушку со всех сторон и принялись толкать ее друг к другу в «объятия», сопровождая зрелище злобным и хриплым смехом. Вскоре начала собираться целая публика из вооруженных мужчин, одетых в похожие шмотки: это были красные борцовки, военные штаны цвета хаки и берцы. На ком-то были повязаны красные банданы. Отовсюду слышались их одобрительные вопли.
Казалось, будущее Элис зависило от моего вмешательства. И некому было спросить меня, что у меня было на сердце в тот момент. Оставалось молча наблюдать за той, чья жизнь была, по сути, в моих же руках. Моя совесть кричала, не давая замолчать внутреннему голосу. Я металась между страхом и негодованием: привлечь внимание этих людей, спасая девушку, или так и продолжить молча прятаться в углу клетки, молясь, чтобы очередь не дошла до меня?
Тем временем, кто-то из толпы выкрикнул идею, которую все поддержали:
— Давайте! Раздевайте эту шлюшку!
Его слова были, как ведро ледяной воды — на миг во мне взорвался вулкан, который дал бы мне сил остановить это все. И я не упустила этот миг…
— ЭЙ! УБЕРИТЕ РУКИ! — вскрикнула я, резко поднявшись на подкосившихся ногах.
Боль в голове вновь отозвалась громким гулом, в глазах потемнело, а потому пришлось ухватиться за холодные прутья клетки. Выглядела я жалко, честно признать. И никогда прежде так жалко я себя не чувствовала…
На автомате я закричала на русском, а потому мой голос сумел перекричать всю гогочущую толпу, а всех присутствующих — заинтересованно уставиться в мою сторону. Они окинули мою еле держащуюся на ватных ногах фигуру немного растерянным взглядом, переглянулись между собой и в следующее же мгновение предсказуемо рассмеялись. Громко и гадко, как стая бешеных гиен. Однако на время насилие все же прекрастилось — девушка сжалась в три погибели, устремив на меня молебный взгляд, а один из зачинщиков шоу, на вид 40-летний мужчина, в бронежилете и темных очках, в две секунды оказался возле моей клетки, заставив меня вздрогнуть.
— Ты либо на голову долбанутая, либо очень, очень и очень тупая… — нарочно растягивая слова, прошипел американец и ухмыльнулся золотыми зубами. — Хочешь присоединиться, детка?
— О-оставьте ее в покое… — через силу огрызнулась я в попытке скрыть свой страх.
— Заткнись-ка ты нахуй, а? Рабы подчиняются, а не базарят, — выплюнул мне под ноги мерзкий ублюдок, окинув меня презрительным взглядом.
Мужчина хотел было вернуться к толпе, как его вновь остановил мой тихий, но требовательный голос.
— Н-никто не заставит меня подчиниться! — процедила я, резко схватившись за прутья клетки, от чего мужчина отшатнулся назад.
Только спустя пару секунд в мою отбитую, плохо соображающую голову пришло осознание, что для ублюдка эти слова прозвучали, как гребаный вызов…
Тем временем, в толпе прошелся неодобрительный гул, а мерзавца это только раззодорило — сквозь гул в ушах я расслышала, как тот приказал связать мне руки и тащить к эшафоту, а сам он уже уверенно зашагал где-то впереди. Элис же благополучно заперли в клетке и оставили в покое. Вошедшие в клетку двое бугаев с мачете на поясах похватали меня с обеих сторон, и их грубые пальцы впились в нежную кожу предплечий. Сопротивляться я не осмелилась, да и сил на это никаких не было, а потому я лишь беспристрасно переглянулась с довольным, оскалившимся ублюдком в толпе, который на миг обернулся к нам, проходя несколько метров спиной вперед…
Меня притащили в центр их шумного лагеря.
— Стив, ты уверен, что Ваас не будет против? В конце-концов он еще не видел новый товар и… — раздался надо мной голос одного из надзирателей, который тут же был перебит тем самым Стивом.
— Джони, завали! Сучка сама напросилась. Ты что ли не видишь?! Люди требуют зрелища, — широко ухмыляясь и раскинув руки в стороны, указывая на толпу, громко ответил мужчина. — И они его получат!
Одобрительный гул подтвердил его слова, от чего мое сердце забилось с бешеной скоростью. Меня подвели к большому кресту, обвешанному веревками — паника нарастала, лоб покрылся холодной испариной…
«Эти больные ублюдки распять меня решили?!»
От проскочившей страшной мысли адреналин вновь ударил в голову, а мышцы налились кровью, обретая, казалось, утерянную силу — со сдавленным рыком я резко дернулась в сторону, в попытке выбраться из цепких лап ублюдков, но, вопреки их секундной растерянности, те еще грубее впились пальцами в тонкую кожу.
Мысли скручивались в узел, а моя чертова совесть вновь захотела стонать от боли, лишь бы эту боль не причинили моему телу.
Опомниться мне не дал Стив — он грубо схватил меня за руку и кинул позвоночником об крест. Бандит вплотную прижался ко мне, одной рукой удерживая за талию, а второй ведя по светлой пряди волос. От его действий мое тело словно парализовал раздряд тока, и я замерла, не зная, что делать. И в голове сменяли друг друга только три слова.
Грязно.
Мерзко.
Отвратительно.
На секунду я даже перестала слышать толпу: был только он и я. И он был слишком близко. Ближе дозволенного…
Мгновение, и Стив отстраняется, выкрикивая ругательства: мой укус пришелся в самую точку. Замечаю на его ладони каплю крови и не могу сдержать ухмылку, за которую тут же получаю сильную пощечину. Под одобрительные вопли мне заводят руки за крест и фиксируют их еще одной веревкой — я же с остервенением поднимаю голову и, тяжело дыша, пытаюсь сдунуть налипшую прядь волос, мешающую обзору.
Еще с минуту скотина по имени Стив терся возле меня, шепча что-то на испанском, но руки к моему лицу больше не совал. В ход оставалось применить то, что не было обвито веревками — с большим удовольствием я выждала подходящий момент, когда могла вскинуть колено, ударяя противника ровно между ног. По эшафоту раздался крик боли, и Стив на несколько секунд отстранился.