Ваас выждал паузу, изучая мое легкое недоумение на лице, и вдруг залился тихим, но безумным смехом, вызывая у меня волну мурашек.
— Не… Ты не понимаешь.
Ваас включил прожектор — в глаза тут же ударил яркий свет, и я зажмурилась, прикрывая лицо связанными запястьями. Такой проявившийся контраст между мрачностью бункера и вспышкой белого света даже главаря пиратов заставил матернуться. Я и не заметила, как мужчина оказался возле меня — он схватил меня за запястье и кинул на потрепанный диван. Я инстинктивно приняла максимально неуязвимую позу, поджав колени к груди, Ваас тем временем уже подкрался ко мне со спины и небрежно стянул с моих волос резинку — светло-пшеничные локоны упали на мои плечи — я сдавленно зашипела, почувствовав, как вместе с резинкой больно вырвалось несколько волосинок.
«Сука… Хотя бы волосы мои в покое оставил бы…»
— Распущенные покупателям нравятся больше.
— Это ты про волосы? — ехидно спросила я, гневно глянув на пирата.
Монтенегро усмехнулся, кидая на меня взаимно озлобленный взгляд и направляя на меня камеру.
— В своем положении еще шутить продолжаешь… Окей блять, повеселились, и хватит. А теперь, будь любезна, ЗАТКНИСЬ НАХУЙ! Будешь говорить только тогда, когда я скажу, и то, что я прикажу! Ясно блять?! Сейчас ты состроишь ебальник попроще, вспомнишь о своей блядской семейке и сыграешь так, чтобы оскар дали, окей?
Материал для моей семьи был готов уже через две-три минуты. Вопреки истинным эмоциям, я не плакала и не истерила, как требовал того Монтенегро, а все потому, что эта сволочь уже открыла мне все карты там, на улице. Меня никто не вернет домой к родным, и от этого видоса будет зависеть только количество бабла, которое будут готовы заплатить разжалованные родственники, нежели мое возвращение к ним…
— Скажи мне «Мама, папа»… — продолжал скалиться пират, поднося к моему лицу камеру.
— Мам, пап… — повторяла я за ним, тяжело дыша.
Вся эта приглушенная атмосфера и шепот мужчины давили на мою психику, буквально сводя с ума, и я из последних сил сдерживалась, чтобы не разреветься.
— «Я люблю вас…»
— Я хочу домой… — искренне произнесла я, бегло смотря на рожу за камерой.
Видеом для выкупа Ваас остался более чем доволен. А вот ролик, который он снимал для потенциальных покупателей, занял гораздо больше времени. Тут у пирата было требований в два раза больше — я же взяла себя в руки и отказывалась играть по правилам этого ублюдка. Я старалась не светиться в кадре, пряча лицо в волосах и за запястьями. Хотела максимально не понравится сволочам, которые это посмотрят. Монтенегро нужно было видео, которое он отправит потенциальным покупателям: молодая, невинная, а главное, беспомощная девушка в кадре. Ну, а мне — чтобы его планы пошли по пизде вместе с чертовыми покупателями. За каждый мой выкрутас я получала от пирата сильнейшую пощечину, мои щеки горели адским пламенем и не затухали. Против воли на глаза вновь упала пелена слез. Однако мой страх сменялся раздражением, и вскоре я начала забываться, уже в открытую скалясь на бесившего до чертиков мужчину.
— ПОШЕЛ НАХЕР! — сорвавшись на крик прокричала я и оскалилась, словно зверь, запертый в клетке. — Мне здесь охуенно! Мне нахер не сдались ваши свинные рожи! Вы все ублюдки! ОБДОЛБАННЫЕ ПСИХИ!
Я что есть силы вцепилась в диванную обивку, оголив костяшки пальцев — слезы рекой текли по моим щекам, но этого толком не было видно из-за прилипших к лицу волос. Нервы окончательно сдали. Все, что я держала в себе эти дни, вырвалось наружу. Еще с минуту я просто кричала в пустоту, словно обезумившая, и эхо громко отзывалось от холодных бункерных стен…
— Блять, как же ты заебала… — устало вздохнул пират, сидевший все это время на столе и беспристрастно пересматривая отснятый материал, и наконец вырубил камеру, стоило мне на время притихнуть и немного прийти в себя.
Видимо, до него дошло, что у зашуганной пленницы началась самая настоящая истерика, которой невозможно управлять.
Мужчина подошел ко мне — он вцепился в подбородок и наклонился к моему мокрому от слез лицу, со лба которого уже стекали капли холодного пота.
— С ебучим видео проблем никаких — обрежем звуковой ряд, и тебя купит первый же попавшийся сутенер, милая, ясно? Но, сука, проблема все равно остается… ОНА В ТЕБЕ БЛЯТЬ!
Ваас сильнее сдавил мою челюсть, от чего я испугалась, что, если все пойдет таким темпом, он вообще ее сломает.
— Мелкая мразота приперлась на мой остров, чтобы залупаться на меня и ебать мне мозг, да?! Да ты у меня песок жрать будешь, perra, — процедил он сквозь зубы. — И моих людей своим длинным язычком обслуживать, уяснила блять?! Но я тебя продам, слышишь блять? Я продам тебя, сука, самому конченному уроду, и тогда ты поймешь, что здесь для тебя был ебаный пятизвездочный отель. А теперь вали!
Меня резко дернули с дивана, толкая в сторону выхода. Я еле устояла на ватных ногах…
— Вали, мелкая сучка, и молись…
Я обернулась к мужчине с вопросом в испуганных намокших глазах — тот уже не смотрел в мою сторону, а закурил.
— Молись, чтобы твой папик оттрахал тебя нежно.
В ответ я показала всем известный жест массивной спине и поспешила покинуть помещение, переводя дыхание и оставляя Монтенегро с самим собой.
Комментарий к You’re bastard
encajar* (исп.) - годный
========== The first blood ==========
Я быстрым шагом направлялась в сторону выхода из бункера, где меня должны были ждать пираты-охранники. Пыталась на ходу вспоминать, какими чертовыми окольными путями вел меня сюда их главарь и была все еще со связанными руками и все еще на нервах. На удивление, пещера была абсолютно пустой, что полчаса назад, когда мы сюда пришли, что сейчас. Ее никто не охранял, никто не просиживал здесь задницу, хотя на пути мне не раз попадались помещения и с диванами, и со столами, под которыми валялись полупустые бутылки холодного пива, так соблазняющего этих ублюдков.
Я резко остановилась посреди комнаты, буравя взглядом точку где-то перед собой. Мне не давала покоя мысль, что я нахожусь сейчас без какой-либо охраны и не взаперти: насколько охуенный шанс сбежать у меня появился, и как я с треском его проебываю, не зная, что и предпринять. Очевидно, сначала следовало освободиться от веревки на запястьях: бежать с завязанными руками будет равносильно самоубийству. Быстро оббегаю помещение, осматривая все возможные углы — ничего. Тогда я возвращаюсь в предыдущую комнату — железные шкафчики как в американских школах, вытянутый стол, потрепанное кресло и разбросанный повсюду мусор. Всю картину дополняли надоедливые мухи. Под тусклым светом мерцающей лампы поблескивал металлом какой-то небольшой предмет, я подошла поближе, чтобы исследовать содержимое железного стола и не пожалела — помимо битых стеклянных бутылок мне удалось заприметить нож, глубоко воткнутый в буханку хлеба.
С минуту я вертела его в руке, пытаясь задать правильное положение лезвию, но с зафиксированными кистями, в которых уже второй час не поступало достаточное количество крови, это оказалось куда труднее, чем в фильмах. Наконец, освободившись от пут и растерев запястья, я вновь почувствовала себя хозяйкой положения и приготовилась бежать. Нож, разумеется, отправился в задний карман шорт, рукоять же была прикрыта свободной майкой-борцовкой.
Добравшись до последней комнаты, я услышала голос пирата, патрулирующего выход из бункера.
— Черт, — выругнулась я и забежала за металлический контейнер, сев на корточки и аккуратно выглядывая в проход.
Недалеко от меня находилась железная клетка, я боковым зрением заметила в ней знакомую фигуру и, присмотревшись, разглядела там свою подругу. Девушка уже успела заметить меня и смотрела на меня глазами по пять копеек. Впрочем, моя реакция была аналогичной… Охрипший голос пирата вдруг начал приближаться, и Ника, быстро сообразив, вернула своему лицу испуганное выражение, стерев все черты удивления и радости. Из-за угла вышел молодой пират, в темных очках и с сигаретой в зубах. Он разговаривал по телефону, в неясном шипении которого я расслышала знакомые нотки безумия.