— Милый, ну не при ребенке же, — нагло ухмыляясь, бросила я и слезла с пирата.
И вновь все мое внимание было обращено к тихо сопящему комку шерсти, лежащему на другой стороне кровати.
— Я это запомнил, принцесса, — вопреки моим ожиданиям, Ваас не перестал ухмыляться и остался более чем довольным.
А вот я вновь залепила себе мысленную пощечину за то, что не решилась поговорить с пиратом…
Через какое-то время, проведенное в томительном молчании, я поднялась с кровати, беря на руки пушистое создание. Подойдя к резко поднявшей голову Адэт, почувствовавшей запах своего детеныша, я положила его рядом, и тигренок тут же зарылся в ее густую шерсть в поисках молока. Я уселась на подоконник, делая вид, будто очень увлечена этой картиной: на самом же деле я вновь собиралась с духом, чтобы поднять глаза на Монтенегро и вымолвить хоть слово. Но, слава Богу, он сделал это первым…
— Amiga, раз встала, подкинь сигареты, — бросил Ваас, продолжая что-то листать в телефоне.
— Любой каприз за ваши деньги… — пожала я плечами, пока не поймала на себе пристальный взгляд пирата. — Да поняла, не дура…
Взяв со стола пачку сигарет я неспешно подошла к уже сидящему пирату, отложившему телефон. Он было протянул ладонь, чтобы забрать сигареты, но я резко отдернула руку, уводя ее за спину.
— Оп-па… И что мне за это будет? — без доли улыбки спросила я, хотя в глазах по-прежнему горел азарт.
— По заднице тебе не будет.
— Угрожаешь мне?
— Ну что ты, мой цветочек, — улыбнулся пират, оголяя ряд ровных белых зубов. — Всего лишь предупреждаю… Если не отдашь мне это сейчас блять, то больше на свою красивую пятую точку сесть не сможешь.
— А я успею убежать… — хмыкнула я, поведя плечом. — Вместе с твоими дурацкими сигаретами кстати.
Повисло секундное молчание, после которого главарь пиратов резко схватил меня за талию и опрокинул на кровать — он улегся на один локоть сбоку от меня, без лишних усилий вырвав из моих пальцев пачку сигарет и попутно с ухмылкой любуясь моим недовольным выражением лица.
— Слишком много ты куришь, дорогой, — с иронией бросила я, уводя взгляд.
— Принцесса, не еби мозги, а. Будешь учить меня жизни? — сухо ответил пират, доставая сигарету, и вдруг оценивающе глянул на меня. — А знаешь, Mary, ты чертовски права… Нахуй это все, иди сюда.
Ваас откинул пачку сигарет на кровать и вдруг навис надо мной, касаясь губами моей шеи. От одного его горячего дыхания на коже я была готова растаять, но остатки разума уже просто кричали о том, что нельзя все так оставлять — мне нужно было начать этот долбанный разговор. Больной засос окончательно отрезвил меня — пытаясь выровнять сбитое дыхание, я уперлась руками в грудь пирата, пока тот не посмотрел мне в глаза.
— Ваас, нам нужно… Нам нужно поговорить, — сказала я, смотря на пирата с надеждой в глазах.
— Почему так не вовремя, amiga? — раздраженно прорычал Ваас, но все же смягчился и отстранился, садясь напротив. — Что не так? — спросил он, выжидающе смотря на меня. — Mary блять, соберись и скажи мне уже, что, сука, не так!
— В тот день Эрнхардта… Убили ракъят. И тот пожар в его доме… Его устроили они, — неуверенно начала я.
— И что с этого? Меня это как-то должно ебать?
— Они… Они искали моих друзей.
Я решилась поднять глаза на Вааса, и тот резко замолчал. Это означало только одно: пират с ужасом понял, к чему я клоню, но до последнего надеялся, что это не так. От этого в моем голосе появилось еще больше неуверенности, а надежда на его помощь рассыпалась, как песок сквозь пальцы.
— Только недавно я узнала о том, что Цитра приказала привести к ней моих друзей. Наш с ней последний разговор… Был не из самых приятных. Она просила меня остаться с ракъят. Я не дала ей тогда четкого ответа, но, видимо, она и так все поняла…
От воспоминаний о Цитре я чувствовала, как внутри разгорается гнев.
— Эта сука держит их в плену, чтобы я вернулась в храм. И я даже понятия не имею, что могу там увидеть…
— Попридержи-ка коней, amiga, — перебил Ваас, и гнев в его глазах не сулил ничего хорошего. — Нихуя ты там не увидишь, окей? Потому что блять ты никуда не пойдешь, тебе это ясно, Mary? — процедил он, грозя пальцем.
— Ваас, там мои друзья…
Я хотела вложить в эти слова больше экспрессии, но в итоге голос жалостливо дрогнул.
— МНЕ ПОХУЙ, MARY! О КАКИХ ЕБУЧИХ ДРУЗЬЯХ ИДЕТ РЕЧЬ?! — сорвался на крик Монтенегро, резко поднявшись с кровати.
Я вздрогнула, не осмеливаясь поднять глаза на разъяренного мужчину, который продолжал давить на меня.
— Это все в прошлом, Mary! Пойми ты это уже наконец, наивная идиотка! Забудь о них блять! Твои зажравшиеся дружки нихера не ценили тебя, только пользовались блять! Ты же сама это прекрасно понимаешь, ТАК КАКОГО ХУЯ ТЫ СНОВА ВСЕ ПОРТИШЬ, ТУПАЯ ТЫ СУКА?!
Я была уверена, что главарь пиратов вот-вот ударит меня, но тот вовремя отошел к окну, переводя дух и потирая переносицу.
Мое сердце билось с такой скоростью, что было готово выпрыгнуть из груди, но не от страха — от чувства вины. Ведь я действительно все портила. Я так и не освободилась от прошлого… И не собиралась. Мои друзья были тем единственным, что позволяло мне не потонуть в безумии острова с концами, тем единственным, что напоминало о том, что смысл в жизни еще есть. Пускай он не в том, чтобы жить ради своего потерянного существования, а ради того, чтобы жить для кого-то другого. И помимо Вааса этими кем-то другими все еще оставались мои друзья. И пират не мог с этим смириться. Не мог смириться с тем, что даже удерживая меня рядом с собой, он все еще оставался один…
— Нахера ты все это рассказала мне? А? — процедил Ваас после продолжительного молчания. — СМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА БЛЯТЬ! — рявкнул пират.
Я подняла на того раскаивающийся взгляд. Вот только он в это раскаянье уже не верил…
— Что, убежишь? Оставляешь меня? Снова оставляешь меня?
Его слова показались мне до боли знакомыми, словно однажды мне уже довелось услышать их. И я не ошиблась. В воспоминаниях сразу всплыл тот странный сон, который приснился мне в пещере, где умирал воин ракъят, что был до меня. Я и Элис только сбежали из лагеря Вааса, Деннис Роджерс еще был жив, а я была еще такой слабой, напуганной и беззащитной — каких-то четыре чертовых месяца, а казалось, что с того дня прошла целая вечность, ведь столько всего изменилось до неузнаваемости…
В том сне я шла по пути воина, и с каждым шагом ощущала наполняющую меня силу. На моей руке медленно вырисовывалось татау, а в воздухе раздавались голоса из прошлого. А потом… Я взяла в руки парящий зеленый кулон, точно такой же, что висел на шее главаря пиратов, и над ухом раздался его голос, такой же презрительный и такой же печальный:
« — Что, убежишь? Оставляешь меня? Снова оставляешь меня?»
На этом сон оборвался…
Так значит, вот он — конец пути, вот он какой. Я почти дошла до него. Так он должен закончиться? Болью и душевными муками? И ведь Ваас когда-то предупреждал меня, что так и будет, если я ступлю на путь воина…
— Я прошу тебя помочь, — с мольбой в голосе просила я. — Пожалуйста… Помоги мне освободить их… Без тебя у меня ничего не получится… Ваас, я обещаю, что не оставлю тебя!
Быстрым шагом я очутилась возле пирата, с надеждой и нежностью протягивая ладонь к его лицу.
— Я отпущу их сразу же, когда буду знать, что они в порядке! Обещаю тебе!
— Не верю блять ни единому твоему слову, Mary, — процедил пират, оттолкнув мою руку от своего лица и вцепившись в ее запястье так сильно, что мне казалось, он вот-вот сломает ее. — Ты никогда не поумнеешь, hermana. И всю свою никчемную жизнь проживешь, думая не о себе, а о других. И о ком угодно блять, но только не обо мне.
Я хотела возразить, но главарь пиратов даже не собирался меня слушать — он притянул меня за запястье к своему лицу.
— Хочешь валить? Сваливай, amiga! Вперед! — буквально прошипел мне в лицо Ваас. — Можешь хоть прямо сейчас пиздовать к моей ебнутой сестричке, Mary, прямо к ней в лапы блять, и не возвращаться. Мне похуй, что она сделает с тобой. Ты меня услышала? Мне похуй, Mary! Так что вали блять, вали, пока я даю тебе эту возможность, о которой ты так мечтала, неблагодарная ты сука…