— Ваас, я хочу тебя… Пожалуйста, возьми меня… — с мольбой в голосе просила я, получая в ответ лишь хищную ухмылку.
Но у Вааса самого не хватило терпения, чтобы продолжить издеваться надо мной — спустив боксеры, он подхватил меня под бедра и с рваным вздохом вошел в меня во всю длину, на этот раз медленно, осторожно, давая мне привыкнуть. А привыкла я очень быстро — уже спустя несколько секунд, прерывисто дыша, я сама просила его двигаться быстрее. Я обвила ногами бедра главаря пиратов, а руками притянула его за шею…
Его движения уже были быстрыми и резкими, но теперь они приносили мне неописуемое удовольствие — мужчина повалил меня спиной на стол, нависая сверху и наращивая темп. Его грубые пальцы впивались в мои бедра, на которых уже утром должны будут проступить синяки. Не боясь того, что нас услышат, я бесстыдно стонала, выгибаясь в сильных мужских руках и моля пирата не останавливаться…
Ладонь Вааса легла на мою шею, и мы столкнулись намокшими лбами. Этот зрительный контакт буквально сводил меня с ума. Глаза мужчины были полны желания, похоти и безумия. Они сливались с царящим вокруг мраком и так и кричали:
— Ты моя, Mary. Только моя сучка.
И в моем помутневшем взгляде было несложно прочесть ответ.
— Твоя… Только твоя…
Я чувствовала, что мы оба были близки к разрядке — Ваас перестал нависать надо мной и теперь с рваными вздохами входил в меня резко и грубо. Вскоре и я приподнялась вслед за ним, скользя рукой вдоль всего его торса и наконец прижалась к груди любимого мужчины, постанывая тому на ухо и сгорая от жара его тела. Оргазм накрыл меня с головой, заставив вздрогнуть в сильных руках и издать судорожный стон от удовольствия — я впилась ногтями в спину пирата, оставив на ней несколько тонких полос. Ваас кончил почти сразу же, после пары резких движений, и со стоном излился мне на живот, тяжело дыша.
Наши лица находились в жалких сантиметрах друг от друга — немного выровняв дыхание и поймав ненасытный взгляд Монтенегро, я вовлекла того в благодарный, полный страсти поцелуй, не принимая отказа. И отказа не последовало…
— Пойдем в душ, belleza, — переведя дыхание, предложил Ваас, на что получил мой кивок и счастливую, как у идиотки, улыбку…
В ту ночь я так и не смогла насытиться пиратом в полной мере. Мы провели ее так, как должны были провести остаток жизни, если бы наши чувства друг к другу были не мимолетной иллюзией, а счастливой реальностью. И мысль о том, что все это вскоре закончится в один миг, не давала мне покоя…
И Ваасу тоже.
— Мне разбудить тебя утром? — тихо спросила я, лежа под боком у главаря пиратов и прижимаясь к его теплой груди.
Ваас еще долго молчал, что-то обдумывая, пока наконец не вздохнул, устало потерев переносицу.
— Нет, принцесса. Не нужно, окей? — произнес он немного охрипшим голосом, проводя ладонью по моим волосам. — Боюсь передумать в самый последний момент… Так что лучше тебе не искушать меня, Мария.
Немного погодя, я все же согласно кивнула, еще сильнее прижимаясь к мужчине. К любимому мужчине…
— Ты нужен мне, Ваас, никогда не забывай об этом, — тихо попросила я и затаила дыхание. — И… Пусть хоть весь гребаный мир будет ненавидеть тебя — твоя девочка будет одна тебя любить. Вопреки всему… — как-то грустно усмехнулась я.
Ваас, тихо посмеиваясь, поцеловал меня в макушку — он перевернулся на бок, закидывая руку мне на талию и закрывая глаза.
— Спи, mi Бэмби, спи…
***
Ранним утром я разлепила веки, щурясь от восходящего солнца. На удивление, в тот день погода улучшилась. Спустя столько месяцев… Небо было чистым, без единого облака или тучи. Вместо порывов ветра в воздухе царила тишина, и солнечные лучи без труда проникали в комнату главаря пиратов.
«Не могу поверить, что этот день настал…» — пронеслась мысль в голове, и я тоскливо проследила за тем, как на стене подрагивала тень от пальмовых листьев.
«Полгода. Больше, мать его, полугода я ждала день, когда покину Рук Айленд. Сначала ждала вместе с друзьями, потом, к сожалению, уже без них… Но почему именно теперь мое сердце буквально разрывается на куски? Почему именно теперь мне так больно смотреть на него, зная, что это наша последняя встреча?»
Ваас спал рядом — его размеренное дыхание тихо раздавалось над моим ухом, а рука все так же прижимала меня за талию. Я долго не могла отвести от пирата глаз. Как там говорится? «Перед смертью не надышишься?» В моем случае было то же самое, только, скорее, «перед разлукой не насмотришься…»
Я хотела запомнить его таким.
Таким умиротворенным, таким нежным и заботливым…
Таким, каким он никогда не был и каким уже никогда не будет.
Мне безумно хотелось разбудить Вааса. Хотелось услышать его нахальный голос и этот испанский акцент в последний раз. Хотелось заглянуть в эти живые, хищные зеленые глаза и коснуться этих желанных губ. Я хотела в последний раз прижаться к мужчине всем телом и долго не отпускать и, как глупая влюбленная девочка, еще не раз повторять о своих чувствах, вопреки его беззлобным усмешкам…
«— Боюсь передумать в самый последний момент… Так что лучше тебе не искушать меня, Мария,» — раздался в голове его голос, и я с трудом отбросила эти мысли.
Осторожно выпутавшись из объятий главаря пиратов, я хотела встать с кровати, но мой взгляд невольно вновь приковался к мужчине — чувства победили разум, и я прильнула к Ваасу, аккуратно касаясь пальцами его щеки. Мои губы еле ощутимо накрыли его, и мне казалось, что насытиться этим человеком просто невозможно. Дыхание пирата сбилось, и на миг я даже решила, что тот проснулся — однако Ваас так и не открыл глаза, даже когда на несколько мимолетных секунд я припала к его лбу своим, в попытке собраться с духом и наконец-то поспешно отстраниться…
Взяв кулон главаря пиратов, брошенный этой ночью на столе, я принялась спешно собирать с пола свою одежду, дабы не разбудить мужчину. Вот только слишком много я провела ночей с этим человеком, чтобы наивно поверить в то, что закаленный опасностями джунглей и окруженный сотнями пиратских крысиных морд, мечтающих его прикончить, Ваас не проснулся бы от одного только моего пристального взгляда, что уж говорить о таком тесном, тактильном контакте.
И я бы оказалась права, если б сказала, что на выходе из комнаты главаря меня все же провожали эти завораживающие, изумрудные глаза…
***
— Что планируешь делать, когда вернешься? — спросил Бенжамин, опираясь о бортик судна и выпуская сигаретный дым в желтое небо.
— Не знаю, Бенни, — пожала я плечами, провожая романтичным взглядом плывущие нам навстречу облака. — Если справлюсь со всем этим, если смогу простить себя… Начну жизнь с чистого листа, что еще.
— Ты знаешь, Мэри, не могу представить тебя в роли офисной крысы. С тремя детьми, псом, большим домом, деревом… Или что там еще обычно приплетают?
— Ты забыл про мужа.
— Так я же сказал — со псом.
— И причем здесь пес?
— Да ты же наведешь там ебаный матриархат. Так что я верю в тебя, Мэри, не подведи, — серьезно бросил пират, хотя в его глазах была откровенная усмешка.
— За меня не переживай, и… Присмотри там за Ваасом, — немного грустно улыбнулась я в ответ.
Бенжамин хмыкнул, отмахнувшись и поведя плечами, и вернулся к лицезрению чудесного восхода…
— Жаль, конечно, что ты так покидаешь нас, Mary. В тебе был охуенный потенциал, — вдруг произнес Бен спустя недолгое молчание. — А я был уверен, ты еще поведешь всех нас…
В ответ на такое заявление я непонимающе уставилась на пирата — тот терпеливо выждал паузу, игнорируя мой пристальный взгляд, и наконец обернулся, воинственно пояснив:
— В наш рай без белых!
— ТВОЮ МАТЬ, БЕН! — воскликнула я и рассмеялась, толкая усмехающегося мужчину в плечо.
— Не, без прикола. Я почувствовал в тебе охуенного нигера, Mary, — все не унимался темнокожий.
И вечно серьезное выражение лица этого человека заставляло меня смеяться еще больше…