Я улыбнулась, все еще не веря своим глазам. Этот мужчина был не просто великолепен - он был идеален.
- Возьмите скальпель в ящике для инструментов, - предложил он. - Или вы предпочитаете ножницы?
Поразмыслив, я выбрала ножницы, очень похожие на те, которыми Джонатан пользовался, чтобы срезать с меня одежду. Или, может, те же самые?
- Отличный выбор, - одобрительно кивнул он, глядя на меня с нежностью и восхищением. - У меня есть фартук, если не хотите запачкаться.
От фартука я отказалась. В конце концов, мы не мясники. То, что лежало перед нами на столе, еще недавно было хотя и не очень приятным, но все-таки человеком. Необходимо было проявить хоть немного уважения.
- Вы не возражаете, если я включу музыку? - спросил Джонатан. - Это меня всегда успокаивает.
Я не возражала, и он щелкнул пультом. Из динамиков, спрятанных неизвестно где, полилась нервная, рваная мелодия. Пальцы невидимого пианиста порхали по клавишам до того быстро, что порой казалось, будто некоторые ноты доходят лишь эхом, словно слух не успевает вовремя распознать звук. Странно, что подобная музыка может кого-то успокаивать.
- Давайте, я угадаю, - сказала я. - Бела Барток?
Джонатан довольно улыбнулся и кивнул.
- Видите, я был прав, когда говорил, что скоро вы начнете разбираться в музыке. Это третий фортепианный концерт, - начал он, натягивая резиновые хирургические перчатки. - Барток умер, не дописав всего семнадцать тактов, и эту вещь завершил его ученик, Тибор Ширли. Если этого не знать, невозможно догадаться, что финал написан двумя разными людьми. Должно быть, они были очень близки...
Несколько секунд мы работали - слаженно, будто играли в четыре руки. Его лицо было так же сосредоточенно-спокойно, как тогда, на концерте, когда я впервые увидела его, а движения - до того легки и восхитительно-точны, что я готова аплодировать. Однако была одна вещь, которую мне вдруг захотелось прояснить.
- А ведь вы снова обманули меня, - сказала я, удаляя остатки рубашки Ярдли. Джонатан бросил на меня вопросительный взгляд, и я продолжила. - Когда притворялись, будто убили его ради меня. Но я вас прощаю, потому что вы были восхитительны. Я вам почти поверила.
- Почти? - уточнил он с улыбкой.
Я не выдержала.
- Совершенно поверила. Даже думала вас отпустить.
- А теперь?
- Теперь -- нет, - я покачала головой. - Теперь вы мой, навсегда.
- Вы сентиментальны, - заметил Джонатан. - От этого так тепло на душе! Вот я не никогда не собирался отпускать вас. Я люблю вас -- и сейчас сильнее, чем когда-либо. Пожалуйста, передайте мне ножи.
Я услужливо протянула поднос с большими мясницкими ножами - они куда удобней скальпелей, если не требуется тонкой работы. Джонатан размял пальцы, словно перед тем, как опустить их на клавиши рояля. Затем взял в руки нож.
- Что ж, приступим.
Нам некуда было торопиться. У нас было достаточно времени, чтобы закончить работу и поговорить.
- За что вы хотели убить Ярдли? - поинтересовалась я. - Он вам надоел?
Джонатан улыбнулся, внимательно глядя на меня.
- С чего вы взяли? - спросил он.
- Я вас подслушала вчера ночью, в гостиной, - призналась я.
- Вон оно что, - Джонатан понимающе кивнул. Мое признание его, похоже, совершенно не обеспокоило. - Ну, тогда большую часть вы уже знаете. Эд решил, что раз я подпустил его так близко и посвятил кое в какие тайны, то показал ему свою слабость, и мне можно угрожать. Однажды он даже довел меня до того, что я его ударил. Помните, вы спрашивали про царапины у меня на руках?
Я согласно кивнула, и он продолжил.
- Я не понимаю, как он мог подвергнуть такой опасности мои руки? Ведь это самое ценное, что у меня есть, - Джонатан покачал головой, словно не в силах поверить в то, что это и правда могло произойти. - К тому же, он не был мне верен. Впрочем, я бы, наверное, ничего не узнал, если бы не Стефания.
- Ваша бывшая жена? - уточнила я, пытаясь справиться со вспышкой ревности мысленными уговорами не ревновать к мертвецам. Джонатан хмыкнул.
- Скорее, наша с Эдом бывшая жена. Бедняжка металась между нами два года, все никак не могла выбрать окончательно. Когда она наконец сбежала, мы оба вздохнули с облегчением. Но, увы, ненадолго...
Как я уже говорила, Джонатан был прекрасным рассказчиком. Его историю о несчастной женщине, что впала в безумие, пытаясь встать между двумя мужчинами, в целом к ней совершенно безразличными, можно было бы записывать, точно книгу. Джонатан поведал мне, как Стефания преследовала его по всему свету, не давая вздохнуть, пока он не потерял терпение и не обратился в полицию. Ее освидетельствовали у психиатра, а потом, подтвердив диагноз, наложили судебный приказ, запрещающий приближаться к Джонатану ближе, чем на сто метров. Однако насчет Ярдли такого приказа не было, и она этим воспользовалась. Во время слежки, которую Стефания устроила за любовником бывшего мужа, выяснилось, что Ярдли несколько раз встретился с одним из репортеров желтой газетки, с которой у знаменитостей уровня Джона просто не может быть никаких дел. Сделав вывод, что Эдвард задумал поведать миру о своих чрезмерно близких отношениях с Джонатаном, она решила опередить его и тоже позвонила в редакцию таблоида. К счастью, о более опасных увлечениях мужа она просто не знала - в противном случае ее бы не оставили в живых. Однако насчет Ярдли Стефания ошиблась: никаких дел с репортером у него не было -- так, обычная интрижка. Зато информация о том, что бывшая женушка хочет поболтать с прессой на личные темы, дошла до Джонатана. Судьба Стефании была решена.