- Мира, - вырвалось у меня. - Ее звали Мира.
Он кивнул, точно внезапно вспомнив.
- Точно! Мира...
- Она была моей сестрой.
Внезапно с моих глаз словно упала пелена. Я больше не видела в его взгляде понимания и готовности разделить груз моего прошлого. Связь между нами, которую я ощущала почти физически, словно начала слабеть, растворяться. Джонатан по-прежнему улыбался мне, но теперь в его глазах не было и тени любви или понимания. В самой глубине омута, куда я позволила себя затянуть, плескалось чистое, ничем не замутненное безумие.
- Мне так хочется сказать вам, что мне жаль, Ева, - мягко сказал Джонатан. - Но правда в том, что мне на нее плевать. Ваша сестра -- просто еще один снимок на этой стене.
Мне стало трудно дышать. Значит, вот что бывает, если крадешь чужую мечту? Ведь это не я, а Мира хотела встретить человека, который стал бы для нее всем, заслонил целый мир, растворил в себе... Все, о чем мечтала я, это найти того, кто убил мою сестру, и уничтожить его. О том, как буду стоять над ним, а он -- молить о пощаде. Но реальность и мечта редко имеют между собой много общего. Впрочем, куда хуже, если они переплетаются между собой так, что больше не разорвать.
Перед глазами плыло. Джонатан подошел ближе. В его глазах было столько нежности, что у меня сжалось горло. Он коснулся моей щеки.
- Могу я увидеть ваши руки, Ева? - мягко спросил он. - Обе одновременно. Пожалуйста!
Мои пальцы все еще сжимали ножку бокала с вином, и Джонатан аккуратно разомкнул их, вынул стакан и поставил на пол (свой он предусмотрительно оставил в другой комнате). Я позволила ему это сделать: в голове шумело, а колени подкашивались.
- Наверное, не стоило вам пить на голодный желудок, - сочувственно сказал Джонатан. Он крепко обхватил меня за талию, и это оказалось очень кстати: я не чуяла под собой ног. - Я не сказал вам главного, - его голос доносился до меня словно через слой ваты. - Случайные жертвы - как случайный секс, просто выброс адреналина, не более того. Гораздо интересней убивать медленно, не вызывая ни малейших подозрений. Это так интимно - сделать это с тем, кто доверяет тебе, возможно, даже любит, - он поцеловал меня в висок. - С такой, как вы.
Мое сердце на миг остановилось.
- Моя милая Ева... - голос Джонатана обволакивал меня лаской. - Скажите мне, как вам нравится умирать?
Мне было трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы вымолвить хоть слово. Джонатан аккуратно посадил меня у стены и снял с моих рук перчатки - палец за пальцем, сначала одну, потом другую. Говорят, в изнасиловании нет ничего сексуального - только жестокость, и унижение, и боль. И технология здесь не имеет значения. То, что делал сейчас со мной Джонатан, было насилие как оно есть.
- Какая красота, - искренне сказал он, с вожделением поглаживая мою беззащитную, обезображенную шрамами ладонь. Потом повернул среднюю часть колечка вокруг своей оси. - Знаете, этот снимок будет просто украшением моей коллекции! Я повешу его рядом с фотографией вашей сестры, чтобы вы были вместе и после смерти.
Мне было так больно, что я едва дышала. Должно быть, это болело разбитое сердце.
- Вы же говорили, что любите меня... - с трудом выдавила я.
Он посмотрел на меня серьезно и искренне.
- Это правда, - подтвердил он, поглаживая меня по голове. - Все, что я вам говорил, правда. Каждое слово. Я люблю вас.
- Тогда почему?..
- Именно поэтому, - он сел рядом на пол и бережно положил мою голову к себе на грудь. - Вы слишком дороги мне, чтобы я позволил вам решать: уйти или остаться. Я не хочу, чтобы вы предали меня своей смертью. Не хочу вас потерять...
- Вы психопат, - рассердилась я. - Совершенно свихнулись на своей чертовой собаке. А ведь мы могли быть вместе, Джонатан - навсегда. Разве вы не видите - мы созданы друг для друга...
Он тихо рассмеялся, устраивая меня поудобней - положил, как печать, на сердце свое... Я ощутила, как сознание снова начинает уплывать.
- Мы и будем вместе, - сказал он так, словно объяснял очевидное бестолковому ребенку. - Вы останетесь со мной - навсегда. Я никогда не забуду вас, Ева.