Я даже пожалел Жаклинку. Серый – красивый парень. Получить такую отповедь от интересного молодого человека… Пока Серый проводил воспитательную работу, Обаяшка немного наклонил ухо к супруге, и она стала вводить его в курс дела. Только что пальцем не тыкала в наших, кто есть кто. Обаяшка выслушал и вынес вердикт. Всю одежду, которую выбрали для Жаклинки, вернуть и выбрать благородную. «Одной шлюхи в семье достаточно», – произнес он довольно громко. Потом он встал и подошел к дочери. Она, дурочка, решила, что отец пришел ее защищать, а вышло все наоборот.
– Извиниться перед графиней, это раз. Дрянь с себя снять и одеться так, чтобы молодому графу понравилось, – это два.
– Папа, ты что? Перед кем извиняться? Люська с Янкой заодно, а Янка меня козой дразнит.
– А кто ты есть, если я – козел. Идиот, имел глупость на твоей матери жениться.
–– Почему ты Зойку козой зовешь? Что она тебе сделала? – спросил Обаяшка у Яны.
– Не она, жена ваша, она нашим с Сенькой мамам сказала, что мы нищеброды, и нас из школы за это исключить надо.
– Так, придется и за эту дуру извиняться. – Обаяшка направился к столу, где сидели наши. Откровенно говоря, я заподозрил, что он просто нашел удобный предлог познакомиться с Анатолем.
Валя
Когда к нашему столу подошел отец Зои, я немного испугалась. Уж больно хорошая компания подобралась, не хотелось ее портить. Однако Геннадий Петрович приятно удивил. Он представился, сообщил, что работает в мэрии – ведает строительством, слышал о Вадиме и очень рад с ним познакомиться. Геннадий Петрович, даже с некоторым артистизмом, извинился за супругу перед родителями Яны и мамой Арсения и попросил у нас помощи и совета. Ему очень не нравится, как ведет себя Зоя. Со всеми ссорится, задирается, наглая, не слушается. Как одета, отцу смотреть тошно. Здесь, в ресторане, Геннадий Петрович увидел детей своей мечты – наших детей. Оказалось, дети учатся с Зоей в одном классе. Как бы вражду между нашими детьми и Зоей ликвидировать? Со своей стороны, он готов принять все необходимые меры. Все почему-то посмотрели на меня. Я, конечно, педагог. Я хорошо знаю, что с такими детьми, как Зоя, справиться нелегко. Завышенные, несоразмерные амбиции, а положение в классе не самое завидное. Зое надо найти свою нишу и принять, что всюду быть первой нельзя, где-то обязательно в хвосте окажешься. С ней надо много, тяжело работать, а судя по виду мамы Зои, она трудиться не любит. Наверное, пока я раздумывала, что ответить, я посмотрела в сторону Зоиной мамы. Геннадий Петрович проследил за моим взглядом и понял меня без слов. «Этот вопрос я решу», – отрубил он. К отцу, смущаясь, подошла Зоя.
– Папа, посмотри, – Зоя начала кружиться. Подол у платья пошел красивыми волнами. Чувствовалось, что Зоя себе очень нравится. Платье действительно было просто чудесное. – Папа, а еще мне подобрали джинсы, три блузки и курточку, как у художников. Правда здорово? – К столу подошли ребята, им стало интересно, что получилось из Зои. Даже Сережа подошел: «Вот, теперь девушка похожа на мадмуазель. Шарман!». Зоя покраснела.
– Да, ничего себе платьице, – это уже оценила наряд Яна.
– Пойдем, поможешь нам рисовать, а то нам шаржи на официантов заказали, а мы не успеваем. – Люся, когда надо, умеет разговаривать. Дети все вместе убежали.
– Надо сказать, на такую метаморфозу я даже не рассчитывал. Позвольте угостить дам шампанским и десертами. Принесите все самое лучшее. – Геннадий Петрович сделал заказ официанту. Лариса Константиновна, видимо, от полноты чувств, предложила, чтобы Зоя приходила по субботам вместе с ребятами в Пушкинский музей рисовать. Геннадий Петрович поинтересовался, где там можно рисовать.
– Обычно ребята рисуют или в Итальянском дворике, или в Греческом зале.
– Греческий зал – это то, про что Райкин когда-то рассказывал? Что там рисуют?
– Вы что, не были в Пушкинском музее, не видели Греческий зал? – Лариса Константиновна ужаснулась.
–– Почему, был, в нежном возрасте. Я тогда жвачку к какой-то скульптуре присобачил. Бабка-смотрительница заметила, начался скандал. Училка матери позвонила. Дома был разбор полетов, не очень хорошо он для меня закончился. С тех пор в музеи не хожу, почему-то не хочется.