Но вышло по-другому.
С темно-синими гимнастерками Осоавиахима расстались несколько грубоватых парней, в том числе – трое, имевшие удостоверения «Классный стрелок РККА». Потапов объяснил, что разделению своих учеников на женщин и мужчин он не придает большого значения и уверен: к работе снайпера женщины – не все, конечно, – приспособлены лучше. Они выносливы, наблюдательны, у них обостренная интуиция, заложенная самой природой. Пройдя курс венного обучения, женщины четко выполняют все инструкции, к процессу стрельбы относятся вдумчиво и аккуратно, а уж в деле изобретательной маскировки, столь важной на поле боя для сверхметкого стрелка, им просто нет равных.
От похвал старшего инструктора голова могла закружиться у кого угодно. Но Александр Владимирович не давал нам времени на приятные переживания. К оставшимся в группе курсантам он стал относиться строже, придирчивее и внимания каждому из нас уделял больше. Он говорил о таких тонкостях ремесла, о которых мы бы никогда и не задумались. Например, заставлял вести наблюдение за стройкой – а строили трехэтажное здание средней школы № 25 на улице Владимирской – и потом рассказывать ему, что за два часа успели сделать рабочие, как изменилась ситуация на объекте, где появились новые двери и оконные проемы, марши лестниц, простенки, с какой позиции удобнее сделать выстрел, чтобы нейтрализовать, предположим, прораба, бегающего по мосткам с этажа на этаж.
Медленно, но неотступно Потапов приучал нас внимательно наблюдать за окружающим миром, зорко, словно бы в окуляр оптического прицела, рассматривать детали и подробности нашей быстротекущей жизни, по мелочам угадывать образ целого. При таковом подходе что-то утрачивало прежнее значение, отступало на второй план и сливалось с фоном. Что-то становилось очень важным. Как будто увеличенные линзами черты выявляли истинную сущность каждого нового предмета.
Впрочем, иногда казалось, что Дорогой Учитель ко мне придирается.
Бывало, столкнувшись с каким-нибудь заданием, не поддававшимся быстрому исполнению, я начинала горячиться. Меня злила необходимость тратить больше времени и сил на дело, которое на первый взгляд представлялось совершенно обычным. Потапов останавливал тренировку, начинал спокойно, настойчиво и даже нудно все разбирать, объяснять, указывать на допущенную ошибку, следить за тем, как я ее исправляю. Я удивлялась, отчего он так возится со мной. Старший инструктор отвечал:
– Кому многое дано, с того много и спросится…
Не имея цели рассказывать здесь обо всем комплексе знаний и умений, необходимых снайперу (штатским людям это абсолютно ни к чему), упомяну лишь о том, что кроме практической стрельбы в Школе большое внимание уделяли теоретическим занятиям. Нас знакомили с законами баллистики, в частности, давали понятие об «одной тысячной», учили быстро рассчитывать расстояния для стрельбы по специальной формуле, определять дальность по угловым величинам, по базе оптического прицела «ПЕ», по сетке бинокля и перископа, объясняли явление деривации (отклонение вращающейся пули при полете к цели в сторону от плоскости стрельбы). Также мы заучивали разные таблицы. Например, таблицу превышения средних траекторий при стрельбе из винтовки Мосина патронами с «легкой» и «тяжелой» пулями и т. д. и т. п.
За четыре месяца занятий наша группа сдружилась. Пришла весна, и мы все вместе стали выезжать не только на стрельбище, но загород, где неугомонный Потапов устраивал дополнительные занятия по предмету «Приемы маскировки». На какой-нибудь дальней поляне курсанты расстилали скатерть, ставили на нее бутылки с ситро и лимонадом, раскладывали всевозможную снедь, взятую из дома. Старший инструктор читал лекцию и на живой природе демонстрировал нам, как надо маскироваться. Действительно, случалось, что мы не могли его найти полчаса и более. Тогда кричали, что сдаемся, и Дорогой Учитель появлялся перед нами в каком-нибудь немыслимом желто-зеленом балахоне с капюшоном, украшенном обрывками ткани, сухими веточками, пучками травы.
Кроме того, в лес мы обычно брали одну «снайперку» и проводили игру под названием «Донышко». После походного обеда, когда бутылки с напитками пустели, одну из них укрепляли в рогатине боком и горлышком вперед на расстоянии метров двадцати-тридцати от стрелка. Следовало одним выстрелом выбить в ней дно, то есть пуля должна была точно войти в горлышко и, не повредив бока стеклянного сосуда, выйти через дно, которое при этом разрушалось.