– Он обманул мистера Джонсона? – спросила Мэгги с любопытством.
– Начнем с того, что все, что Джонсон заплатил сверх стоимости земли, должно быть обложено налогом. Фундамент разрушается, половина стропил сгнили и водопроводная система прямо как во времена Диккенса.
– Это плохо, да? – Она оглядела бедную комнату.
– Ужасно,– сказал он коротко.– Я собираюсь разрушить гостиницу до основания и начать все с самого начала.– Он устало потер шею.– Ну и денек.
– Устал? – Мэгги хотела прикоснуться к нему, но не посмела. Она боялась быть инициатором ласки, хотя Джеймс, казалось, сам использовал бы каждую возможность, чтобы дотронуться до нее.
– Что мне необходимо, так это принять горячий душ и хорошо поесть. Право, сейчас даже эти черствые бутерброды, которые наш хозяин всучил нам на обед, должны показаться вкусными.
– А мне – нет,– засмеялась Мэгги.– При его стряпне мне очень легко соблюдать диету.
– Эта проклятая диета!
– А, вы все еще здесь, я вижу.– Хозяин гостиницы вернулся в комнату.– Я надеялся, что вы не ушли.
Глядя с досадой в непроницаемое лицо Джеймса, Мэгги поторопилась сказать:
– Почему же?
– Потому что дорога должна быть покрыта.
– Покрыта? – повторила Мэгги. Все, о чем она могла подумать в этот момент, были Американские игры, на которые Джеймс вытащил ее в сентябре. Территориальные компании укрыли игровую площадку огромным зеленым брезентом, чтобы предохранить ее от сильного ливня. Болельщики не были столь удачливы, и только ее любовь к Джеймсу удержала ее рядом с ним, пока она пыталась понять, почему она должна добровольно выносить такой дискомфорт лишь для того, чтобы увидеть, как девять взрослых мужчин кидают поблизости маленький белый мяч. По крайней мере, она имела оправдание в любви, но подобное трудно было предположить относительно поведения Джеймса.
Мысль о ее безответной любви мгновенно повергла ее в уныние, и она безутешно вздохнула.
– Я не призываю вас поселиться наверху,– уверил ее Сайлс.– У меня масса других комнат.
– Остаться здесь? – Мэгги изумленно посмотрела на него, мысленно сравнивая эту холодную мрачную гостиницу с преувеличенным комфортом квартиры Джонсона.
– Так дорога в Денвер непроходима? – спросил Джеймс.
– У-гу,– кивнул головой человечек.– Снежная лавина покрыла ее.
– Лавина! – задохнулась Мэгги.– Я думала, что снежные лавины бывают только в Альпах.
– Альпы ничто по сравнению со Скалистыми Горами,– горделиво провозгласил Сайлс.– У нас погибло десять человек в прошлом году в лавинах.
– Как... интересно,– тихо сказала Мэгги, испытывая одновременно ужас от страшной статистики и удивление от удовлетворения в его голосе. Она взглянула на уставшее лицо Джеймса. Если бы они остались, он, во всяком случае, был бы избавлен от трудной и продолжительной поездки по извилистым горным дорогам.
– Вам нужны комнаты? – спросил Сайлс.
– Комната,– спокойно поправил его Джейс. Мэгги ощутила трепет в животе. Он не изменил своего намерения. Он действительно собирался ухаживать за ней. Волна приподнятого настроения захлестнула ее.
– Конечно,– казалось, Сайлс не видел ничего необычного в просьбе Джеймса, за что Мэгги была ему благодарна. Она была не в состоянии отреагировать на смех хозяина гостиницы.
– Вы можете взять мою самую лучшую комнату.– Он продемонстрировал Джеймсу рекламный проспект.
– Эта сгодится,– ответил Джеймс.
Мэгги, улавливая каждый нюанс в его голосе, поняла, что он сомневается.
– Две двери в ванную внизу налево,– сказал Сайлс.
Мэгги сдержала вздох. Она с трудом привыкала к ваннам общего пользования.
– Вы хотите ужинать, правда? – Сайлс неодобрительно посмотрел на них.
– Конечно, хотим,– быстро ответил Джеймс.
– Вообще-то поздновато...– Сайлс забуксовал под быстрым непреклонным взглядом Джеймса, пригвоздившим его.– Думаю, я мог бы попросить Мауди что-нибудь приготовить. Бутерброды, ладно? – спросил он с надеждой в голосе.
– Нет,– ответил Джеймс кратко.– Мы хотим чтобы был полный ужин и напитки подали в нашу комнату.
– У нас нет напитков.– Казалось, Сайлсу нравилось объявлять.– Мы не получили разрешение на торговлю напитками.
– Ну и парень,– пробормотал Джеймс, мрачно разглядывая его.
– Хорошо, я пойду, узнаю, что скажет Мауди.– Сайлс робко вышел за дверь.
Мэгги усмехнулась:
– Я не сомневаюсь, что они не получили разрешения на торговлю выпивкой. Было бы удивительно, если бы министерство здравоохранения не прикрыло бы их. Бога ради, как ты думаешь, что они подадут нам? И кто такая Мауди?
– Я не знаю.– Джеймс подобрал тяжелый старомодный ключ от пыльного письменного стола в приемной.– Больше того, я не хочу знать. Знание, несомненно, испортило бы остатки моего аппетита. Я надеюсь, что наша комната будет более жизнерадостной, чем этот вестибюль.
Мэгги задрожала, когда это слово эхом отозвалось в ее ухе. В нашей. Джеймса и ее. Вместе. Все для них.
– Ты бледна.– Он ласково провел кончиком пальца по ее нежной щеке, но она была так взволнована, что едва заметила это.
Она ухватилась за первый пришедший на ум предлог:
– Здесь холодно.– Она едва ли могла бы сказать ему, что от простой мысли, что придется делить с ним комнату, ей стало дурно.
– Проклятый холод! – Джеймс с отвращением оглядел убогую комнату.– Но я утешаю себя тем, что Джонсон оплатит этот осмотр. Я дам тебе премию.– Он легко щелкнул по кончику ее маленького носа.
– Хорошо, я куплю на нее грелку.
– Не волнуйся. Я согрею тебя.– Его глаза загорелись.– Для этого есть любовники.
Мэгги побледнела при намеке на его новый статус в ее жизни.
– Нет?
– Нет – что? – спросила она в смущении.
– Не думай.– Джеймс разглядывал ее с ласковым интересом, который усиливал ее смущение.– Любовные связи для чувств, а не для размышлений. А сейчас пойди умойся. Ты будешь чувствовать себя лучше перед едой.
– Возможно.– Она успокоилась и пошла на поиски ванной комнаты.
К ее удивлению, огромная ванна была и безупречно чистой, и теплой. Она не знала, кто отвечал за ее чистоту, но теплота была вызвана переносной, работавшей на керосине, печью, установленной под единственным окном комнаты. Имелось также вполне достаточно горячей, испускающей пар, воды, и Мэгги торопливо потерла щеткой свои пыльные руки, затем внимание ее переключилось на губы со стершейся губной помадой. Она старалась не вспоминать, но это была невозможная задача. Слова «наша комната» удерживались в сознании, подобно пузырькам кипящей воды.
Бросив губную помаду обратно в сумочку, Мэгги опустилась на край огромной старомодной ванны. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, но это не помогло. Она была так взволнована, что чувствовала себя почти больной.
Мэгги изумленно оглядела стены и, игнорируя наставление Джеймса, попыталась проанализировать паническое чувство, которое не могло не потрясти ее. Дело не в том, что она не хотела, чтобы Джеймс стал ее любовником. Она хотела этого. Она трепетала от удовольствия, вспоминая его крепкие руки, прикасавшиеся к ее груди. Не было ни малейшего сомнения, что она обрела бы, благодаря его мастерству любовника, опыт, вызывающий восторг. Ну а Джеймс? Неотвратимый вопрос преследовал ее. У Джеймса был опыт, он всегда встречался с опытными женщинами, которые могли дать удовольствие так же, как и получить его.
Мэгги встала и начала мерить шагами маленькую комнату. Она не имела даже смутной идеи, как удовлетворять мужчину. Воспоминание о единственном сексуальном столкновении шесть лет назад мигом пронеслось в ее сознании, и она содрогнулась от отвращения. Она была молодой, девятнадцатилетней, когда пришла на свою первую работу младшим секретарем в одной из архитектурных фирм Бостона, где получила звание младшего технического работника. Боб Пирсон был в фирме начинающим архитектором, и первое время после того, как она его увидела, Мэгги восхищалась его классической красотой. Тем не менее он едва ли замечал ее существование целый год. Затем, непонятно почему, он стал за ней ухаживать. Он сказал Мэгги, что любит ее. Как дурочка, она поверила ему и в конце концов позволила овладеть ею.