– Возьми блокнот и зайди. Я хочу продиктовать свои впечатления от этой встречи.– Он повернулся и пошел в свой кабинет.
«Слишком много беспокойства о том, как обращаться с ним»,– уныло подумала она. В одном Эми не преувеличивала. Он был в скверном настроении. Из-за нее? Она не стала раздумывать об этом, так как торопилась в его кабинет. Вероятно, Джеймс сейчас задаст тон их будущих отношений. Они должны быть деловыми, как обычно. Ее профессиональная гордость требовала, чтобы она следовала его руководству. Кроме того, признала она честно, ей нужно намного больше уверенности в себе для того, чтобы ввести личную нотку перед лицом его холодной сдержанности. Возможно, позднее она решится на это, ободрила она себя воспоминанием о том, как в Денвере он использовал каждую возможность, чтобы коснуться ее.
– Проснись, Мэгги! – Холодный голос Джеймса подхлестнул ее, и она торопливо опустилась на стул рядом с его письменным столом, раскрыла блокнот и улыбнулась ему спокойной улыбкой, которая эффективно скрывала ее внутреннее смятение.
Очевидно, Джеймс отреагировал на манеру ее поведения, так как он нахмурился и стал диктовать с такой скоростью, что Мэгги пришлось предельно напрячь все свои силы. Через некоторое время она абсолютно точно знала одну вещь: за безличным поведением Джеймса скрывались очень сильные чувства. Чувства, которые были направлены исключительно на нее. Она была не следствием, она была причиной взрыва.
Мэгги осторожно потерла утомленные пальцы и попыталась проанализировать ситуацию, но страх, что каким-либо образом она ухитрилась потерять Джеймса, прежде чем даже реально заиметь его, препятствовал размышлениям. Рассердился ли он на то, что она не переехала к нему, или на что-то еще?
Но чем больше Мэгги думала об этом, тем больше убеждалась, что Джеймс не злился. Что сказала Эми? Она попыталась вспомнить. «Раненый тигр», вот что она сказала. И это было очень похоже. Джеймс реагировал как человек, которому нанесли страшный удар, и который отреагировал на свою боль. Но был ли он так расстроен тем, что она отказалась переехать к нему? Он должен был проявить о ней большую заботу. Он специально сказал ей, что вступает с ней в любовную связь в знак покровительства. Она совершенно упала духом. Единственное объяснение, которое имело смысл, заключалось в том, что его благосклонность оборачивалась нервозностью.
– Если бы ты могла найти время,– ворвался голос Джеймса в ее мучительные мысли,– мне бы хотелось тотчас же увидеть машинописную копию моих записей.
– Конечно,– спокойно сказала Мэгги, чувствуя себя не в состоянии отреагировать на его язвительные замечания соответствующим образом.
К середине дня Мэгги показалось, что Джеймс глубоко сожалеет об их внезапном разрыве. Слабая надежда на то, что она неправильно истолковала ситуацию, была рассеянна, когда вскоре после трех зазвонил телефон. Ни о чем не подозревая, Мэгги ответила на телефонный звонок. Но она долго не могла осознать смысл сообщения, которое она записала.
– Контора Джеймса Монтгомери. Говорит мисс Хартфорд.
– Это из агентства занятости Хастингса,– произнес приятный женский голос.– Я звоню по поводу просьбы мистера Монтгомери о личной секретарше.
Мэгги выронила бумагу. Ее внимание было всецело приковано к тому, о чем говорила женщина. Она заставила себя ответить спокойно, хотя ей очень хотелось сказать, что женщина ошиблась, и дать понять, что она, Мэгги, была личной секретаршей Джеймса Монтгомери и вовсе не собирается куда-либо уходить.
– Позвольте мне посмотреть,– Мэгги намеренно старалась говорить неясно.– Мистер Монтгомери звонил вам в...– протянула она, надеясь, что женщина обеспечит ее информацией.
– Сегодня в восемь утра. Как я и обещала, мы не только нашли кандидатуру, о которой я упоминала, но и, поискав в нашей картотеке, нашли вторую секретаршу, которая также соответствует его требованиям.
– Хорошо,– тихо сказала Мэгги.
– Сегодня мистер Монтгомери ясно дал понять о своем желании нанять кого-нибудь немедленно, поэтому я позвонила обеим кандидаткам и договорилась, чтобы они пришли на собеседование завтра утром в девять и в девять тридцать.
– Завтра в девять?
– Мистер Монтгомери сказал, что ему нужен кто-либо как можно скорее,– повторила женщина.– Мне стоило много труда связаться с этими двумя кандидатками.– В голосе ее появились чуть завывающие нотки.– Я могла бы переговорить с самим мистером Монтгомери?
– В этом нет необходимости,– сдалась Мэгги, зная, что у нее не было выбора.– Пришлите их завтра утром.
Мэгги повесила трубку и мрачно уставилась на дверь кабинета Джеймса. Так вот что. Он решил ее заменить. И на работе, и как любовницу. Все из-за одного уик-энда. Она устало потерла лоб. Она всегда знала, что однажды их любовная связь кончится и она должна будет уйти, но она не предполагала, что конец наступит так внезапно, и что он даже вежливо не сообщит об этом. Гнев начал закипать в ней, гнев из-за того, что он может обращаться с ней так бессердечно.
Как он мог! Что он себе позволяет? Ее плечи воинственно распрямились. Он не отделается от нее так легко. Что если она не имела успеха именно как любовница? Она была не более чем просто любопытствующая.
Оттолкнув свой стул, Мэгги вскочила. Она могла бы уйти, но до сих пор она не сказала Джеймсу Монтгомери, что именно она думает об его трусливой тактике.
Она резким движением открыла дверь и пристально посмотрела на его черную голову, склоненную над архитектурным чертежом, разложенным на столе.
– Как ты посмел! Ты... Ты...– выпалила она бессвязно и запнулась, будучи не в состоянии придумать достойное название его действиям.
– А, ты здесь, Мэгги.– Джеймс посмотрел на нее, но его мысли, определенно, были заняты другим.
– Я не надолго! – заявила она.– Ты... ты хам! Ты...
– Ничего не понимаю.– Джеймс откинулся на стуле и задумчиво разглядывал ее разъяренное лицо.– Не стой в дверях и не шипи на меня. Входи, садись и кричи на меня в комфорте.– Он показал жестом на стул рядом с письменным столом.
Слегка опешив от его спокойствия, Мэгги опустилась на стул. Она открыла рот, чтобы отругать его, но он заговорил первым.
– Ты чем-то расстроена?
– Я не расстроена. Я взбешена!
– Ты взбешена,– исправил свое первоначальное утверждение Джеймс.– Как ты сама можешь квалифицировать это бешенство? Тихое, умеренное или чрезвычайное?
– Чрезвычайное, конечно, чрезвычайное! – Мэгги свирепо посмотрела на него, чувствуя, что она очень быстро теряет свое преимущество.– Слушай, Джеймс...
– Да, я слушаю.– Он одарил ее такой ангельски невинной улыбкой, что на секунду она почти забыла телефонный звонок.
– Не улыбайся, ты хам!
– Хам? Джеймс выглядел огорченным.– Несомненно, с твоим владением языком, ты не могла найти слова лучше, чем хам?
– Что ты предлагаешь? – спросила Мэгги с мрачной иронией.
– Так как я не знаю точно, в чем я грешен...– Он пожал плечами.
– Ты звонил в агентство занятости?
– Да,– кивнул Джеймс.– Я должен был позвонить им, так как ты куда-то выходила.
– Выходила по твоему делу,– бросила она опять. Она ждала от него объяснений. Он не давал их.– Ты не сказал мне? – подколола она его.
– Нет, не сказал,– ответил он.– Ты расскажи мне. У меня меньше фактов, чем у тебя, как обычно.
– Но обычно меня не спрашивают, когда я хочу побеседовать с той, кто меня заменит. Она сказала, что ты запрашивал личную секретаршу, это правда? Или мои уши обманули меня?
– Нет, но твой разум – обманул! – Резкое замечание Джеймса усилило ее гнев.– Я это имел в виду все время, а поездка в Денвер просто выдвинула это на первый план. Я собирался обсудить это с тобой в субботу, но ты так стремилась убежать, что я не успел этого сделать.
– Хорошо, сейчас я здесь, давай обсудим,– потребовала Мэгги, подумав, что лучше игнорировать до сих пор еще таящуюся в его душе обиду из-за ее отказа переехать к нему.