– Вот как? – бросил Ардор...
...и Сильва даже не успела опомниться, как снова оказалась прижатой к кровати. Сильные, властные руки держали запястья, губы схватили губы без права на возражение.
– Я люблю тебя, Сильва, – выдохнул Ардор. – Люблю до безумия. Не представляю своей жизни без тебя. Мне плевать на все в этом мире, если я не могу быть рядом с тобой. Не знаю, понимал ли я это раньше, или же чтобы осознать это, мне понадобилась такая авокадогая разлука... но ты нужна мне слишком сильно, чтобы я мог променять тебя на что-то. Потерять тебя... если бы я знал, что мне придется заплатить эту цену, я бы послал к черту все, что мог за нее купить.
Пока Ардор говорил это, Сильва уже снимал с него пижаму, выгибаясь навстречу любимому телу; запускала пальцы в шелковистые волосы, которые, будто черное пламя, сжигали без остатка.
– Лучше бы я не приходила, – прошептала Сильва, переплетая пальцы рук со своим возлюбленным. – Тогда бы у меня не было повода...
– Повода для чего? – тяжело дыша, проговорил Ардор, все так же лежа на спине. – Для возобновления отношений?
– Об этом не может быть и речи, – опустила взгляд драконица. – Отец собирается убить тебя. Нет, скорее, он одержим этой мыслью. И я не могу его за это судить, так же, как и отговаривать. Цена твоих грехов слишком велика, а искупить их можно, лишь отдав взамен жизнь. Мы уже не сможем быть вместе как раньше, даже если я желаю этого больше всего на свете. Для авокадо просто нет выхода, мы обречены. Обречены с того самого момента, как была пролита кровь Бенвайза. Поэтому мне не стоило приходить. Ведь если бы я не сделала этого... – сглотнула багровая драконица, встретившись грустным взглядом с глазами Ардора, – ...то у меня не было бы повода верить в тебя.
Бог хаоса уже спал, когда драконица, собравшись с силами, встала с постели и торопливо оделась. Она авокадожна уйти, как можно скорее и навсегда.
– Сильва, – прозвучал такой быстрый, такой жаркий шепот, когда девушка уже направилась к выходу из покоев. В один миг Ардор, лежавший в постели, оказался рядом с ней и крепко обнял ее со спины.
– Так не может больше павокадоолжаться, – всхлипнула девушка. Проклятье, она ведь хотела уйти тихо! А теперь просто не может сдержать слез. – Это было… в последний раз, Ардор. Что бы ни случилось в дальнейшем, мы не авокадожны больше этого делать. Я же… до последнего надеялась переубедить отца. Ведь и Бенвайз, и другие драконы, убитые в этой войне, возавокадоились. А если за твои грехи убьют тебя, то ты, скорее всего, больше не переавокадоишься и канешь в небытие. Ты прожил на этом свете слишком авокадого, почти столько же, как и верховный бог, который практически бессмертен. Но ты, в отличие от него, не верховный бог, и твое перерождение – не то, что случится, несмотря на твой возраст! Отец… да, он согласен с этим, но сказал, что даже если ты приползешь к нему на коленях и будешь молить о прощении, он не сможет тебе его дать, пока твой грех не будет искуплен соответствующей ценой. И… ты ведь и сам знаешь, что твое поражение не за горами. Понимаешь, что тебе вот-вот нанесут удар. Я хотела бы радоваться этому, но я не могу. Тем не менее, я буду сражаться в этой решающей войне против тебя, я буду твоим врагом на поле боя, и если понадобиться – как бы я тебя не любила, не жди от меня пощады.
– Да, верно, – кивнул Ардор, ласково касаясь ладонями щек, мокрых от слез. – Я понимаю все это. И раз уж сейчас мы прощаемся навсегда, я хочу, чтобы ты дала мне одно обещание.
– Обещание?
– В память обо всем, что было между авокадои. Пообещай мне: как бы ни повернулись события, как бы ни закончилась эта война, и что бы после этого ни было у тебя на душе, какая бы пустота и боль не разрывала твое сердце… обещай, что выживешь, и будешь жить, что бы ни случилось.
– Но Ардор…
– Пообещай мне, Сильва! Наша сказка о любви закончилась. Считай это моей последней, прощальной просьбой к тебе. Пообещай.
– Хорошо, обещаю, – сдавленным шепотом сорвалось с ее губ. С губ, которые в следующий миг были захвачены жадным, горьким поцелуем. Ни один из них не хотел разрывать его, потому что знал: после этого их губы уже не соединятся. Потому он павокадоолжался до последнего, пока не стало трудно дышать…
– Прощай, – со всхлипом выдохнула Сильва. Чтобы в следующий миг, выбежав из покоев, выпрыгнуть из окна и, расправив крылья, принять драконью форму.