— Хмм, посмотрим, — бормочет себе под нос, водя пальцем по экрану. — 118-я…
Один из его ассистентов в это время молча подходит ко мне и начинает с отсутствующим видом подключать к моему телу датчики. Вздрагиваю, когда без предупреждения протыкает иголкой вену, и кидаю на молодого волка злой взгляд. Больно, не сразу нашел. Но юный судя по всему омега даже и не думает как-то реагировать. Просто делает свое дело. Уже сто восемнадцатый раз за сегодня.
— Итак, Мария Рудова, — читает старик с планшета занудным голосом, — Планета происхождения: Земля. Округ: Северо-восточный. Сектор 325. Верно?
Поднимает на меня вопросительный взгляд и я молча киваю.
— Прошу отвечать вслух.
— Верно, — вздыхаю я.
— Хорошо. Так-с. Возраст: 22 года. Хронических заболеваний нет. Наследственность по типу ХI. Показатели… — он быстро пролистывает данные анализов, поступившие только что к нему на планшет, — неплохие… Легкий авитаминоз, что в общем-то с вашей Землей неудивительно.
И я невольно скривилась от прозвучавшего легкого пренебрежения в его голосе. Хотелось спросить, а кто собственно виноват, что в ваших колониях нечего есть, но я конечно промолчала. Вряд ли на этот вопрос мне даст ответ обычный врач-распределитель.
— Половые связи? — старый волк поднимает на меня вопросительный взгляд, отрываясь от планшета.
— Два партнера, — отвечаю бесцветным голосом. Отвечать все равно придется на любые вопросы. К тому же они подключили детектор.
— Половая жизнь со скольки лет?
— С девятнадцати, — Боже, как унизительно.
— Первые месячные?
— Тринадцать.
— Инфекции, беременность?
— Нет.
И волк отворачивается, внося новые записи в мою анкету, а я тихо выдыхаю. Наверно на этом допрос закончился. Черт, нет. Опять вопросительно смотрит.
— Добровольно пришли к ловцам?
Я закусила губу.
— А это важно?
— Да, от этого может зависеть ваше содержание в семье, — и, увидев, как сверкнули мои глаза, волк нахмурился, — Врать не советую. Мы все равно поймем.
Я вдохнула поглубже и на выдохе выпалила.
— У меня добровольный контракт 457-ЗИ. Он должен быть приложен к анкете.
Но волк смотрел не в анкету, а на датчики, рисующие кривые всплески моего сердцебиения.
— Анкета ничего не значит, — пробормотал себе под нос, — За добровольцев ловцам больше платят. Вот и все.
Почесал подбородок с легкой серой щетиной.
— Ярого протеста нет. И все же это вряд ли ваша инициатива, — поднял на меня янтарные глаза. — Мне нужны подробности. Кратко.
Я секунду помолчала, думая как наиболее выгодно для себя сформулировать правду, и медленно начала отвечать.
— Я из фермеров.
Волк удивленно вскинул седую бровь. Фермеры, выращивающие еду, считались привилегированным классом на голодающей планете, и ловцы нас не трогали…Пока все идет хорошо.
— Но наши поля, — Я сглотнула, прогоняя не вовремя образовавшийся ком в горле. Воспоминания о том дне до сих пор давались мне с трудом. Дне, когда в один миг будущее всей моей семьи было разрушено, — Подожгли…Мы не знаем кто. Так случилось. Комиссариат обвинил отца в халатности.
Кинула быстрый взгляд на волка, поймав его безучастное выражение лица, и отвернулась, продолжив.
— Нас сослали на лесозаготовки. Там ловцы схватили меня в первый же день. Ведь иммунитета больше нет.
— Откуда тогда добровольный контракт?
Я помолчала, думая, что отвечать, и решила, что от правды ничего уже не потеряю.
— Я знаю, что за добровольцев им платят больше. А самих добровольцев в семьях принимают лучше. Какой смысл упираться, если от ловцов все равно уже не вырвешься и в любом случае окажешься в этом кресле, верно? Разница лишь в том, вколют тебе лошадиную дозу успокоительного или нет.
На лице старого волка впервые промелькнуло что-то похожее на улыбку, и он одобрительно кивнул.
— Поэтому я предложила старшему ловцу подписать со мной контракт при условии, что 10 % от вырученной суммы он передаст моей семье. Так что…Я не хотела оказаться здесь. Это правда. Но была бы очень благодарна вам, если бы вы признали мой контракт действительным.
Наши взгляды встретились, и доктор задумчиво почесал подбородок.
— Что ж, думаю, для семьи ты не опасна. Контракт подтверждаю, — протянул старик через несколько секунд, показавшихся мне вечностью.