– Моя сестра тоже не сможет это сделать.
– Мне не нужны деньги.
Ее взгляд метнулся в сторону.
– Вы хотите заключить такую же сделку, какую я заключила с тем водителем?
Это было предложение, замаскированное под вопрос. Я покачал головой:
– Нет.
Она прищурилась и слабо улыбнулась.
– Вы гей?
– Нет. – Я рассмеялся.
– Да что с вами такое?
Я отметил, что, когда она заводится, ее акцент становится сильнее. Когда прозвучал вопрос, ей понадобилась секунда, чтобы осознать подлинное значение своих слов.
Я засмеялся.
– Нам определенно нужна долгая дорога для такого разговора.
Она заметно расслабилась, и трещина в ее стене расширилась. Я внимательно посмотрел на нее. Она смертельно устала.
– Как долго вы не спали?
– Пару дней. – Она не смотрела на меня.
– Пара – это сколько?
Она немного подумала.
– Какой сегодня день?
– Вторник.
– Я последний раз спала… в прошлую пятницу.
Я подумал о ее машине, оставшейся на стоянке.
– У вас есть страховка?
Она нахмурилась и покачала головой:
– Разве похоже на то?
– Как насчет вашего автомобиля?
– Он не мой.
– А чей?
Она пожала плечами:
– Понятия не имею. Я украла его.
– У кого?
Она закатила глаза. Еще одна часть истории, которую ей не хотелось рассказывать.
– У пожилой женщины, которая жила за… за тем местом, где мы остановились. У нее есть дом, но она позволяла своим кошкам спать в автомобиле.
– Ну, ладно… – Я посмотрел на часы, подумал о доме и включил передачу. – Тогда давайте отвезем вас в Нью-Орлеан.
Я вернулся на автостраду. Ее голова моталась из стороны в сторону, когда она проверяла дорожные указатели. Через несколько минут она стала более нервозной. Она щурилась, пытаясь читать надписи на указателях.
– Вы действительно везете нас в Новый Орлеан?
Я решил, что с нас хватит сарказма.
– Да.
Она немного выпрямилась.
– Вы не высадите нас… – Она попыталась прочитать очередной указатель, промелькнувший на обочине и исчезнувший в темноте, – вы не высадите нас в первом попавшемся месте?
– Нет. – Она откинулась на спинку сиденья, смущенная и обессиленная. – Почему бы вам не поспать? Когда вы проснетесь, мы где-нибудь остановимся и поедим.
Она закрыла глаза.
– Я уже вам говорила… У меня нет никаких денег.
– Я могу себе позволить стол на троих в «Макдоналдсе».
Она впервые заметила люпины, которые я взял с собой. Они лежали на переднем сиденье, завернутые в целлофан.
– Вы куда-то направлялись?
Я покачал головой.
– Уже побывал там.
– Что случилось?
– Ничего.
– Хотите поговорить об этом?
– Не особенно.
Женщина замолчала, возможно, даже задремала. Через несколько минут она слегка вздрогнула и подняла голову. Я сдвинул шляпу на затылок и тихо произнес:
– Все в порядке. Вы в безопасности. Мы едем в Новый Орлеан.
Она откинула голову и глубоко вздохнула. В полусонном состоянии она повернулась, чтобы посмотреть на спящую дочь, а потом уставилась через ветровое стекло на руины, в которые превратилась ее жизнь.
– Мне не хватает здравого смысла, когда речь идет о мужчинах.
Я промолчал, и она продолжила, не глядя на меня:
– Вы хороший человек?
– Мой сын думает, что да.
Она посмотрела на моментальную фотографию, прикрепленную к приборной панели.
– Это он?
Я кивнул. Еще несколько минут мы ехали в молчании, потом она снова заговорила:
– Тот водитель грузовика сегодня вечером… Это был первый раз, когда я…
– Мэм, я не осуждаю вас.
– Это отличает вас от большинства мужчин, с которыми я знакома.
Я оставил эти слова без ответа. Она из последних сил старалась держать глаза открытыми.
– Вы хорошо обходитесь с людьми, которым угрожает насилие. Я хочу сказать, вы не теряете головы там, где многие бы не выдержали.
Это был вопрос, а не утверждение.
– У меня есть некоторый опыт.
– Сохранять хладнокровие или разбираться с опасными ситуациями?
– И то и другое понемножку.
Ее тон изменился.
– Поэтому вы носите один ствол на голени, а другой на бедре?
Я пожал плечами.
– Я ведь из Техаса.
– Вы коп?
– Разве я похож на копа?
Она пристально посмотрела на меня.
– Не особенно. Так чем вы занимаетесь?
– Я на пенсии.
– Как-то мало верится.
– А как я должен выглядеть?
– Носки до колена, ортопедические ботинки и пухлый животик.
– Я не из таких пенсионеров.
– А чем вы раньше занимались?
– Я работал в DPS[12].
– DPS?
– Департамент общественной безопасности.