Забияка был первым из знакомых мне парней, который уже начал бриться, и мне не хотелось связываться с ним, но он произнес непростительные слова. Что-то разрядилось внутри меня. Более того, это заставило меня забыть о страхе. Я сошел с бетонного крыльца и пригвоздил Забияку размашистым хуком. Кровь брызнула на стену гаража, как из лопнувшего воздушного шарика. Забияка упал на колени и стал трясти головой и выдувать томатную пасту из носа. Дыра и Глаз замерли, на мгновение ошеломленные этим зрелищем, но Кастет пошел на меня, и я со всей силы ударил его в живот. Он тоже рухнул на колени и стал издавать рвотные звуки. Дыра зарычал, давая мне понять, что теперь я получу по заслугам. Я поднял дедушкину наковальню, на которой он отбивал погнутые плуги и затачивал ножи. Я смог оторвать ее лишь на фут от земли. Дыра приблизился вплотную, и я отпустил наковальню. Ее край упал на носок его ботинка, и он завизжал, как девчонка.
Забияка пришел в себя. Он бросился на меня, обхватил за шею и погнал к стене. За секунду до того, как мое лицо должно было врезаться в стальной болт, я вывернулся и лягнул ногой назад. Это послало Забияку навстречу той цели, которую он приготовил для меня. Если до сих пор его нос не был сломан, то теперь сомнений не оставалось. Он лежал на полу и вопил.
Глаз пустился наутек, оставив свои очки, забрызганные кровью Забияки, на полу гаража. Я поднял их и положил на дедушкин верстак, чтобы они не разбились. Сделав несколько глубоких вдохов и выходов, я переступил через Дыру и постучался в заднюю дверь. У меня так тряслись руки, что я просунул большие пальцы в петли для ремня.
– Бабушка… – дрожащим голосом позвал я.
Задвижка щелкнула, и дверь распахнулась. Бабушка стоял на пороге с чашкой кофе в руках.
– Теперь мне можно войти?
Она приподняла бровь и посмотрела на то, что творилось в гараже. Кастет все еще блевал, Дыра держался за ногу и скулил, а лицо Забияки превратилось в кровавое месиво.
Она отступила в сторону.
Я подошел к холодильнику и достал молоко. У меня еще дрожали руки, когда я наливал его.
Бабушка смотрела в гараж; сначала она сосредоточилась на Дыре.
– Поднимай свою ленивую задницу. С тобой ничего особенного не случилось, и ты уже большой мальчик. – Она повернулась к Кастету: – А тебе лучше убрать грязь с моего пола. Моющее средство стоит позади тебя. Стейси… – она посмотрела на Забияку, – пожалуй, я позвоню твоей маме. Доктор Пайпсон должен осмотреть тебя.
Я вышел на задний двор, глубоко дыша и стараясь не заплакать. Адреналин в крови почти выдохся. Я обошел вокруг дома, где никто не мог меня увидеть, и сблевал в кусты. В основном молоком. Белые брызги остались на моих джинсах и кедах. Когда я поднял голову, то увидел отца, стоявшего неподалеку от меня. Он прислонился к стене дома рядом с окном. У его ног валялись два затоптанных сигаретных окурка.
Ему было сорок лет. Веснушчатые руки, мозолистые ладони, крупные пальцы. Высокий, поджарый, загорелый. Настоящий ковбой со старой пачки «Мальборо». Он потрепал меня по голове.
– Все в порядке?
Я вытер рот рукавом рубашки.
– Да, сэр.
Он кивнул, достал из кармана пачку табака и вскрыл ее зубами. Левой рукой он оторвал листок папиросной бумаги, ловко насыпал табак правой рукой, держа пачку в зубах, и свернул сигарету. Убрав табак, он послюнил свободный край бумаги, достал зажигалку «Зиппо», щелкнул и закурил.
Я много сотен раз видел, как он это делает, и до сих пор щелчок зажигалки для меня остается одним из звуков, напоминающих о моем отце. Он глубоко затянулся, выдохнул дым и спросил, не вынимая сигарету изо рта:
– Чему ты научился?
Я вдохнул запах дыма.
– Сначала бей сильнейшего, и бей со всей силы.
Он кивнул и прищурился.
– Если это не сработает, будь готов ударить еще. Что бы ты ни делал, думай о том, что это может не сработать. Так ты всегда будешь на один шаг впереди. Потом, если все получится… – он улыбнулся, – то будь благодарен.
Он еще раз глубоко затянулся; кончик сигареты вспыхнул рубиновым огнем.
– Что еще?
– То, что они большие, еще не делает их крутыми.
– Иногда это верно. – Он снова улыбнулся. – Но иногда они оказываются большими и крутыми. Каждый раз по-разному. – Он выпустил дым изо рта. – Что-нибудь еще?
Через оконное стекло я видел, что Дыра и Кастет по-прежнему сидят на полу в гараже. Бабушка посадила Забияку на крыльцо и вручила ему полотенце со льдом, которое он прижимал к лицу. Он кашлял и сплевывал кровь. Краешком глаза я покосился на отца. Начищенные сапоги, изготовленные человеком по имени Дампс, которого он посадил в тюрьму, накрахмаленные джинсы, кожаный ремень двойной толщины, белая рубашка на пуговицах и белая шляпа. Его пистолет «лебэр» 45-го калибра висел на правом бедре в черной кобуре фирмы «Милт Спаркс», отполированная до блеска звезда рейнджера красовалась на левом кармане рубашки.