Но еще он добавил:
— Вопрос в том, существует ли необходимые нам отснятый материал с китами, или нам придется его снимать? Давай-ка это выясним.
Вот так мы и начали. Наняли монтажера, чтоб он просмотрел часы существующих морских съемок, и вскоре у нас был ответ.
И он был не тем, который мы хотели. Нам придется снимать большую часть самостоятельно. Тем временем, возник еще один вопрос — что это за проблема стряслась в 23 веке и как пара китов сможет ее разрешить?
Позвольте мне еще раз отвлечься и сказать, что меня всегда привлекали истории о взаимопонимании. Вот почему «Дьявол в темноте», с его идеей ужасных последствий, которые несет недостаток взаимопонимания, остается одним из самых моих любимых эпизодов «Звездного пути». Собственно, один из моих любимейших фантастических рассказов — «Ревун» Брэдбери, рассказывает об огромном морском чудовище. Создание решает, что его одиночество осталось позади, когда слышит вдали крик, так похожий на свой собственный — но его надежды разбиваются вдребезги, когда оно обнаруживает, что звук — это всего-навсего сирена с маяка. В гневе оно уничтожает источник звука.
Этот рассказ пришел мне на ум, когда я ломал голову над китовым вопросом. И я подумал: «Мы не знаем цели пения китов. А что, если бы оно предназначалось для сообщения с инопланетным разумом?»
И в день смерти последнего горбача песни эти песни умолкли бы навсегда. Потеря сигнала привлекла бы на Землю гостя, ищущего потерянного друга, как я или вы могли бы навестить дом своего друга, не сумев до него дозвониться. Наконец, концепция программы SETI, и идеи Моррисона о нелинейной коммуникации начали находить себе место в сюжете: песня китов — это язык, который мы не понимаем, но воспринимаемый инопланетным разумом. Но, когда песни прекращаются, к Земле отправляет зонд, чтобы исследовать океаны. Это исследование вызывает страшные ураганные грозы, в буквальном смысле угрожающие утопить планету. Только песнь китов может успокоить зонд и заставить его вернуться туда, откуда он прибыл.
И вот наконец-то у нас с Харви сложился основной сюжет, теперь пора было приступать к сценарию. Были наняты Стив Меерсон и Питер Крайкс, которые сразу же уселись за работу. Мы все сошлись на том, что местом назначения команды должен быть Сан-Франциско 20 века, где ей предстояло начать свои поиски горбатых китов.
Но тут пришло время отвечать еще на один большой вопрос — какую роль в истории будет играть Эдди Мерфи?
Мы бились над этим неделями. То задумывалось, что он сыграет профессора из колледжа, то — афериста. Самое большое, на что нас хватило — что Эдди сыграет «исследователя экстрасенсов», ведущего ночную передачу на радио, посвященную проблемам в стиле «Нэйшнл Энквайэр» — жив ли Элвис? Могут ли физики и вправду предсказывать будущее? Бродят ли по нашей планете пришельцы?
Конечно, в сценарии пришельцы еще как бродили — или, по крайней мере, бродил один полувулканец! Персонаж Эдди должен был заподозрить, что мы настоящие пришельцы, и гоняться за нами по пятам на протяжении всей истории, пытаясь найти доказательства своей правоты. Если честно, его персонаж пошел не очень, он просто повторял одну и ту же реплику снова и снова. В конце концов, мы решили, что это было недостаточно хорошо ни для Эдди, ни для нас, так что он перешел к другим проектам.
Стив и Питер усердно потрудились и выдали нам несколько черновых вариантов, но в итоге стало ясно, что нам нужен свежий взгляд. Ник Мейер согласился нас вытянуть, и, когда он пришел обсудить проект с Харви и мной, я сказал ему:
— Слушай, Ник. У нас есть шанс снять что-нибудь доброе. В этой истории никто никого не убивает. Ни одного гневного выстрела. Злодеями выступают обстоятельства, недостаток информации и нехватка образования.
Ник принял это замечание близко к сердцу, и они с Харви поделили между собой сценарий. Ник обладает чудесным сарказмом, так что он согласился написать среднюю часть, в которой наши герои странствуют по Сан-Франциско 20 века. (Вклад Ника начался с реплики Спока: «Судя по уровню загрязнения, мы попали в конец 20 столетия»). Харви, со своей стороны, написал начальные и завершающие сцены, весьма военные и четкие — его конек.
Я добавил несколько моментов лично для Спока — вроде взаимодействия Спока с компьютером и бессовестного применения вулканского шейного захвата к панку в автобусе. (Сценка выросла из моего собственного опыта на Каламбус Авеню в Нью-Йорке. Как-то я застрял за юнцом с орущим бумбоксом — и ничего мне так не хотелось, как отправить его с его музыкой в беспамятство!)