Переезд в Мохово отчасти решил проблему – всё-таки народу мало, сверстников вообще нет, дом – свой, на краю деревни, мимо не ходят, в окна не заглядывают. Вот если б ещё не эти «детки из клетки»… Но каникулы закончатся, и они уедут. И снова всё будет хорошо и спокойно.
Илья, конечно, не боялся детей. Он боялся за них.
Он – страхоборец. Его уровень отражения Страха – не самый высокий, но выше среднего. А это означает…
Он чует Страх издалека. И Страх точно так же чует его.
И это значит – что?
Правильно. Опасность появления сгустков в непосредственной близости от Ильи – повышена. А сгустки, если и не убивают человека на месте, могут навсегда оставить на нём метку – и тогда Страх будет преследовать её носителя всю оставшуюся жизнь.
Страхоборцу нельзя подолгу задерживаться на одном месте. Нельзя, к примеру, устроить себе послеполуденный сон прямо тут, под кустом ивняка. Недалеко дорога, Страх вполне может устроить «засаду» на случайного путника. А уж дом, где Илья живёт постоянно…
Ну, тут уж куда деваться. Надо ведь где-то жить. А моховцы?
За соседей Илья был спокоен. В деревне они находились под защитой. Старейшиной деревни как-никак была одна из Храбрых.
Не зря при первой встрече Петров заговорил о фольклоре. В нём можно было найти очень много следов организации, в которой служил сейчас Илья. Порой странных, искажённых следов – но однозначно узнаваемых.
И истории о Храбрых встречались нередко.
…Лес, занимающий почти всю территорию нынешних Перовской и Варакинской сельских территорий Покровского района, испокон веков пользовался у местных жителей дурной славой и назывался то Гиблым, то Чёрным, хотя и был смешанным с преобладанием лиственных пород и, соответственно, вполне себе светлым. И не водилось тут ни хищников сверх обычной меры, ни коварных болот – так, пара штук, да и то таких заметных, что провалиться в них можно было только в кромешной темноте или спьяну. А вот всё же остерегались немногочисленные местные жители ходить по этому лесу в одиночку. Вдвоём-втроём, впрочем, тоже ходили неохотно. По грибы и ягоды собирались большими компаниями, валежник собирали только вдоль просек, не углубляясь в чащу.
Боялись. В этом лесу пропадали люди.
Причём самым интересным в этой истории было то, что ни одного конкретного случая на своей памяти никто из старожилов назвать не мог, но все сходились в одном: таких случаев было немало.
Люди боялись леса, а почему боялись – сами толком не могли объяснить.
По местной легенде, которая в разных вариациях повторялась в совершенно разных и никак не связанных с собой общинах по всей стране, в незапамятные времена в лес отправлялись двое – в моховском варианте это были два брата, но сочетание могло быть любым: две сестры, муж с женой, подружки, отец с сыном… Суть оставалась неизменной: один из двоих попадал в опасную ситуацию – опять же возможны варианты: проваливался в болото, подвергался нападению медведя, кабана, змеи… А второй, струсив, убегал и бросал товарища умирать.
И после этого в лесу поселялся Страх. Он принимал в фольклоре разные формы: от классического лешего до прекрасной девы, зовущей на помощь и заманивающей путника в гибельное место. Ходить в одиночку по лесу, заражённому Страхом, становилось смертельно опасно. И такой воплощённый страх обязательно показывался людям, приходившим в лес по двое. Одного убивал, второго заставлял сбежать. И питался ужасом и предсмертной тоской, и рос, и сгущался… И становился ещё опаснее.
Но были и люди, которые могли противостоять этой напасти. И не только страхоборцы, пропитанные Страхом насквозь и, по сути, борющиеся с врагом его же оружием. Те, кого называли Храбрыми, хранители поселений, были обычными людьми. Ничем не примечательные в обычной жизни, отнюдь не герои и не воины, они просто готовы были в минуту опасности без малейших колебаний отдать жизнь за близких и соседей. Они обладали такой силой духа, что Страх отступал перед ними. И чаще всего они и сами не знали, что одним своим присутствием отводят от сородичей беду.
А иногда – знали. И знание это приходило к ним через боль. Когда они теряли кого-то, не успевали прийти на помощь…
У Ольги Серафимовны на глазах сгинул в болоте племянник – отец одного из тех самых докучавших Илье сорванцов. Было это восемь лет назад. Не успела добежать по качающимся кочкам – она прекрасно умела ходить по болотам, спасла бы, не раз в жизни случалось подобное; но Страх сковал параличом руки мужчины, ослепил, заставил выдохнуть с криком весь воздух из лёгких… Захлебнулся, ушёл под коричневую торфяную воду – буквально за пару секунд до того, как сильные руки ухватили его за предплечья и потянули вверх… к жизни.