Выбрать главу

— Я… как бы это…

— Позвольте пожать Вам руку, дружище. Я знаю, Вы там написали, — Мартло кивнул в сторону зала, — что я краса и гордость Колдерсайда, но будь я проклят, если второе место не за Вами, и я, так и быть, пожму Вам руку, пусть даже только чтоб Вы убедились, что я не привидение.

Сэр Уильям решил, что дипломатичнее будет ублажить посетителя. Они пожали друг другу руки.

— Раз уж Вы знаете, что это за здание, то, верно, пришли сюда сегодня не случайно.

— Это такая же случайность, как взрыв на том конце шнура, — Мартло сохранял суровость. — Я ведь сказал, ховался от легавых неделю, не то мои старые дружки меня б враз узнали. Я ждал сегодняшней встречи, сидел тихо и слушал. И чего только не наслушался! Готов был снять перед собой шляпу. Но не совсем. Не совсем. Я не снимал шляпы и не терял головы. Не следует, получив разведданные, действовать поспешно. Покажись я раньше времени, со мной могло случиться что-нибудь не то.

— Что не то, Мартло? — сэр Уильям почувствовал себя оскорбленным. На что намекает этот парень? На похищение, подстроенное сэром Уильямом?

— Да что угодно, — ответил Мартло. — Что угодно, что помешало бы мне сегодня поразвлечься. Вот стоим мы с Вами, болтаем по-дружески. Совсем не так, как раньше, когда я еще не был красой и гордостью Колдерсайда. Тогда говорил только один из нас, и это был не я. «Опять Вы, Мартло», — слышал я, потом — мычание свидетелей, а потом Вы провозглашали: «Четырнадцать дней!» или, если раздражались, «Двадцать один день!», вот такая у нас была дружба. На этот раз, не сомневаюсь, Вы пригласите меня погостить в «Тауэрс», и, — продолжал он мягко, наслаждаясь зрелищем каждой судороги на лице сэра Уильяма, отчаянно силившегося выглядеть бесстрастным, — думаю, я не откажусь. Война, она уравнивает. Я где-то читал, что война заставляет всех людей почувствовать себя братьями, теперь я знаю, это правда. Стало быть, краса и гордость Колдерсайда не имеет никакого права с высоты своего полета отвергать Ваше скромное предложение. Вы ведь поселите сержанта Мартло в лучшей гостевой спальне. Велите проследить, чтоб в его постели была грелка, а рядом, на случай, если ночью он захочет пить, стояла бутылка виски.

И все-таки сэром Уильямом Рамбольдом человека делает отнюдь не слабый характер. Ладонь сэра Уильяма тяжело опустилась на стол. Этому издевательству следовало немедленно положить конец.

— Мартло! Скольким еще известно, что Вы здесь?

Тим искусно передразнил жест сэра Уильяма. Он тоже умел бить по столу.

— Рамбольд! — съязвил он. — Что проку в тайне, если она уже не тайна? Знаете вы трое, а кроме вас — ни одна живая душа в Колдерсайде.

— Даже Ваша мать? — засомневался сэр Уильям.

— Даже она. Я был ей плохим сыном. Когда умер, стал хорошим. Ей перепало недурное пособие, и я не собираюсь лишать ее достатка. Я останусь мертвым — для нее, — последнее весомое дополнение разбило робкую надежду, забрезжившую в сердце Рамбольда.

— Что Вам здесь нужно? Здесь и сейчас?

К Мартло вернулась беззлобная насмешливость.

— Каждый развлекается по-своему, — заявил он. — Муха понимает веселье не так, как паук. А веселье в моем понимании — пожать Вам руку, хорошо посидеть с парнем, сажавшим меня столько раз, что я сбился со счета. Но это ерунда — хохма будет, когда мы с Вами выйдем под ручку на сцену, и Вы сообщите всем, что я воскрес.

— Вот так? — заметил благопристойный мистер Фосдайк.

— А? — не понял Тим. — Как — «вот так»?

— Вы не можете выйти на сцену в этой одежде, Мартло. Вы себя в зеркале видели? Знаете, на кого Вы похожи? Пора проявить почтение, любезный.

— Верно, — сухо ответил Тим. — Пора проявить почтение ко мне. Пойду как есть — не успел заглянуть к личному портному за выходным костюмом.

— Мартло, — поторопил сэр Уильям. — Время уходит. Меня ждут на сцене.

— Идем, я с Вами, — Тим направился к выходу.

Не скрывая торжества, сэр Уильям сыграл козырную карту. В его руке возникла чековая книжка.

— Нет. Вы не пойдете. Вместо этого…

Огромный кулак, стремительно несущийся к его лицу, заставил Рамбольда отшатнуться. Кулак, однако, изменил курс и раскрылся. Целью оказалась не особа сэра Уильяма, но чековая книжка.

— Вместо этого я Вас пошлю! — Тим Мартло швырнул книжку на пол. — Катитесь к дьяволу со своими деньгами! Думали, они мне нужны?

Сэр Уильям взглянул ему в глаза и осмелился произнести:

— Да, я так думал.

— Гнилые Ваши мыслишки, как и раньше, сэр Уильям Рамбольд. Говорят, дерьмо не тонет. Прирастили приставку к имени во время войны, а вот о манерах не позаботились. Война меняет тех, кто может измениться. А горбатых могила исправит.