Но я ещё запомнил маму, как удивительно интересного собеседника и невероятно артистичного человека. К слову говоря, вот эти качества мне нравились у мамы больше всего! Мама удивительно ярко умела рассказать о чём-нибудь или о ком-нибудь и этот рассказ иногда украшался вспомнившимися цитатой или стихотворением, а то просто маминым комментарием, да таким, что я катался по полу со смеху. А какие она при этом гримасы делала! Ей-богу, пишу сейчас об этом – и хочется захохотать во всё горло, вспоминая и эту живую, яркую, артистичную речь, и эти физиономии. Нам всегда было друг с другом интересно. Не помню темы, которой мы не могли бы обсудить: начиная от прочитанной мной книги или увиденного нами фильма и кончая последними новостями, услышанными по телевизору. И почти по любому поводу мы спорили, отстаивая каждый своё мнение… И хотя опыт зачастую одерживал победу над молодостью, но охоты беседовать и спорить с мамой у меня это не отбивало. Да и мама в этот момент была со мной деликатной, что ли… Не пришибала меня своим опытом, не давала понять: «Я всегда права! Если я не права – смотри пункт первый!», а предоставляла мне вполне равные шансы в беседе. Самое главное – мама умела выслушать и быть терпимой к твоему мнению, даже если она с ним не согласна. К слову, в последний наш с мамой обед мы говорили о Маяковском и о Твардовском. На Маяковского маму вывел я, попросив её найти мне вечером его пьесу «Баня» (очень было интересно её прочесть), ну, и под это дело пошёл разговор и о поэзии Маяковского, во время которого мы читали друг другу его стихи, а потом мама, рассказывая о своей студенческой поре, незаметно переключилась на Твардовского и неповторимо читала фрагменты из «Тёркина»… Вот таким был наш последний разговор. Так и просятся слова Лермонтова: «последний подарок на память».
Может быть, отчасти эти наши разговоры и привели меня к тому, что я стал писать, так как через общение развивается и мышление, и речь. И мне очень не хватает мамы, как первого ценителя моих опусов… Да, между нами порой были настоящие баталии по поводу моих творений, мы спорили почти до ругани из-за того, что я видел написанное мной сочинение вполне нормальным, а мама постоянно находила какие-то недочёты и просила переписать, чего я ненавидел. Я, конечно, бунтовал, на что слышал: «Не хочешь переписывать – подписывайся Васей Пупкиным и не позорь фамилию!». Впрочем, бывало и так, что маме некоторые мои тексты нравились: например, стихотворения по пьесе Ростана «Сирано де Бержерак», Памяти Гагарина, Вечерняя прогулка… Грустно, что теперь я больше не покажу маме ничего и не поспорю. Но, надеюсь, что она смотрит на меня с небес, видит мои новые сочинения (в том числе и это!) и ей за меня стыдно не будет.
31-го мая 2017г.