— И у тебя никогда не было такого, что ты хотела сбежать? Не были противны убийства и грабеж?
А Лин почесала затылок. Было видно, что ей неловко об этом говорить, но и мы уже были не чужие друг другу.
— Да как сказать. Конечно, бывало, что карга меня выбешивала, и хотелось свалить куда подальше с треклятого корабля. Но мне и податься было некуда. Я даже не понимала, что такое жизнь на суше, никогда не заходила дальше портового городка. Что до пиратства… Знаешь, первый раз всегда тяжело. Сама понимаешь, ты же тоже убивала. Но потом как-то всё это притупляется. Ты их не знаешь, они тебя не знают, сошлись и разошлись. В итоге перестаешь задумываться, а нужно ли всё это? Я люблю свою жизнь, другой у меня не будет. Не хочу променять единственный шанс на мораль и нравственность.
Я кивнула. Я действительно её понимала. В этом мире закон «убей или умри» работал, как часы. На своём опыте ощутила всю его красоту. Сперва я полагала, что не смогу, что сил не хватит. Что я просто бросаюсь громкими словами, а до дела так никогда и не дойдёт. Но я действительно убивала, и я хотела убивать.
Размышляя об этом сейчас, я вспоминала множество случаев из своей школьной жизни, когда была на волоске от преступления. Когда я пыталась воткнуть ручку в глаз наглого одноклассника, но немного промахнулась, потому что он был выше меня. Когда била борзых сверстниц гантелей по хребту. И много других, подавленных мною желаний. Все те люди должны сказать «спасибо» мне за мой самоконтроль.
В этом мире убивать было не сложно. Потому что не было угрозы наказания? Или потому что я была гораздо сильнее? Или, всё из-за того что местные для меня лишь персонажи глупой истории. Я искала в себе чувство вины, или отвращения, но не могла отыскать. Его просто не было. Словно в игре, когда убиваешь НПС. Едва ли кто-то этого не делал, потому что ему «жалко». Конечно, к основным персонажам привязываешься, и их гибель приносит горечь. То, что этих людей не существует в реальности не означает, что и наши чувства к ним тоже не настоящие. Мы привязываемся к людям, чьи истории наблюдаем, пусть они не могут нас услышать. Мы грустим, когда умирает любимый актер, хотя для нас он ничем не отличается от персонажа из книги. Так и здесь, я буду опечалена, если мои подруги исчезнут, но смерть незнакомцев ничего не будет для меня значить. Я убью императрицу, я убью Самеру. До Аскара не дотянусь, но попытаюсь. Однажды, точно.
Берегов родного Восточного континента мы достигли спустя долгих два месяца. Я даже успела отпраздновать своё очередное День Рождения. Сколько мне уже? Лет двадцать? Двадцать один? А сознанию и того больше. Какой кошмар, мне уже тридцать лет, а у меня даже кошки нет. Хорошо, что в душе мне всегда пятнадцать. Душу продам за серию мультфильма про феечек. Как говорила моя хорошая подруга: «Мне уже восемнадцать лет, я могу смотреть любые мультики!». Безумно по ним скучаю, по друзьям. Поскорее бы всё это кончилось.
Север, по рассказам очевидцев, потрепало не так сильно, как Юго-Запад. Конечно, налоги высоченные, урожай не очень, многих забрали на фронт, но хотя бы без нападений обошлось. Бандитов и бродяг зато развелось, как мух. На нас лично напало несколько шаек. Спасибо им за это, мы неплохо обогатились за их счет. А Лин переживала, что долго на суше не протянет, не сухопутная она крыса, но потом вроде втянулась. Мы хотели добраться до одной из ближайших к столице деревень, где девочки обоснуются, а я пойду дальше на дело.
На словах это звучало гораздо проще, чем на деле. Как и всегда, впрочем. Столицу хорошо охраняли и абы кого через ворота не пускали. Но на то я и была принцессой, чтобы знать тайные тропы. Волосы опять покрасили в чёрный, это был распространенный цвет у хайнинцев, и с моими чертами лица никто и не примет за шпиона. В романах и фильмах все пробираются в замки под покровом ночи. Только там забывают упомянуть, что ночью в средневековье хоть глаз выколи, ни черта не видно. Зажечь факел — сделать из себя мишень. Даже люминит в такой темноте сиял аки красно-солнышко. До тайного хода нужно было дойти без света, а это была та ещё задачка. Я навернулась на кочках раз семь, и только чудо помогло мне не орать всякий раз, когда земля стремительно приближалась к моему носу. Кое-как по стеночке я доковыляла до примерного места входа и ещё час буквально обтирала собой городскую стену, в поисках того самого кирпичика. Это тебе не стена из Гарри Поттера! Тут не очевидно, какой кирпичик нужный. Нашла его я только тогда, когда первые лучики солнца окрасили небо. Стало чуть-чуть посветлее и на одном из камней проступил силуэт двуглавой змеи. Проход открылся со скрипом, им явно давненько не пользовались, а зря. В неспокойное время можно почаще устраивать учебную тревогу. А то так побежит император из дворца, а дверь заклинило. И крыс травить время от времени.
Проход был пыльным, сырым и душным. Всюду паутина, бегают жучки и прочая живность. Ход шел прямо внутри городской стены и уходил в сторону там, где был едва заметный стык с дворцом. Оттуда уже в винный погреб, из которого помимо основного выхода был ещё один потайной. Он был спроектирован прошлым императором, который любил выпить. Императрица ему запрещала много пить, она была той ещё стервой. Вот император и крутился, как мог. Хорошо, что я в своё время изучила историю замка, и Хон Сяо показал мне эти коридоры. Сейчас можно было спокойно устроить маленький переворот.
Ещё один большой минус средневековья, помимо кучи других, это отсутствие часов. Солнечные, конечно, были, и песочные тоже, но не механические. И тем более здесь не было наручных, поэтому понять, какое сейчас время суток, я могла только приблизительно. У меня всегда было отвратительное чувство времени.
Дверь двигалась со скрипом, по миллиметру. Не знаю, на кого был рассчитан этот ход, но строители явно переоценили императора и его жену. Я упиралась двумя ногами в стену, налегая плечом на дверь, пыхтела и стонала. Мать дала бы мне хорошенький такой подзатыльник, если бы увидела эту сцену. Её дочь и не может сдвинуть хлипенькую дверцу? Нонсенс.
Через пару минут дверь поддалась. Если раньше я и боялась, что меня рано заметят, то сейчас была спокойна, как слон. За это время сбежалось бы пол дворца. Кстати, плохо у нас работает система обнаружения, надо настучать братцам. Если Хон Чжань слил информацию о тайных ходах врагам, то странно, как нас ещё не захватили.
В императорских покоях было душно и пыльно. А ещё стоял едкий запах благовоний, настолько сильный, что вызывал тошноту. На большой кровати с балдахином кто-то лежал. Волосы на моей голове встали дыбом. Только один человек мог лежать на императорском ложе.
— Отец, — выдавила я, отодвигая балдахин в стороны и садясь на край кровати.
Лицо, которое я уже успела забыть, потому что никогда особо и не вглядывалась, было белее мела. Глубокие морщины, тонкие потрескавшиеся губы, иссохшие руки. Тело императора, безжизненное, лежало среди подушек и одеял.
— Он умер довольно давно, — сказала Иви, появившись возле меня. — Кто-то остановил процесс разложения тела. Благовония маскируют запах.
— Почему мертвый император всё ещё лежит здесь? И братья об этом не знают?
Я была больше удивлена, нежели расстроена. Император походил на восковую куклу, не на человека. За это время я видела много трупов, и желудок часто сводило в приступе тошноты, но сейчас этого не было. Совершенно никаких эмоций.
— Зато ясно, почему страна в таком плачевном положении, — заметила Иви. — Всем руководит императрица.
— Ещё один повод её убить. Жаль, брат не вкурсе. Хон Тао решил бы проблему давным давно.
Возможно, кто-то после этого разозлился бы на императрицу, на придворных, на халатность по отношению к правителю, но мне было всё равно. Императрица мешала моему выживанию и легкой жизни во дворце. За это я подписала ей смертный приговор, всё довольно просто. До тех пор, пока всё вокруг лишь ролевая игра, я буду в порядке.
Найти императрицу было плевым делом, она сидела в тронном зале в окружении жрецов. Красивая и приторная, как-будто при её создании Царь насыпал в два раза больше сахара, перепутав его с моралью.