– Но ведь обыскивать корабли всегда было прерогативой императорских служб, – заметил Оливер. – Как же смотрит корона на подобные действия?
– Представь себе, одобряет. Ты упустил из внимания: продавать каторжников на галеры – тоже исключительное право короны, и незаконная работорговля наносит ей немалый ущерб. А Лига этот промысел пресекает. Поэтому император готов предоставить Лиге некоторые вольности взамен доходов, которые получает от ее деятельности. Так что через год, глядишь, будет уже Лига семи портов, a то и восьми.
– Выходит, получается что-то вроде морской стражи, – подытожил Оливер.
– Да, примерно. Бреоган – ну, капитан «Серафима», о котором я упоминал, он часто в Испанию ходит и говорит, там есть нечто подобное, только на суше – для защиты городов от мавров и прочих… святые братства, так, кажется, он это называл.
– Святые братства? – Селия передвинула кружку по столу. – Кругом одни святые, куда обычным людям податься – ума не приложу…
Ближе к вечеру они расстались со Сторверком, пообещав навещать его на «Холле» – он жил на своем корабле, не перебираясь в гостиницу. И только отойдя подальше, Селия дала волю раздражению, к Сторверку, впрочем, отношения не имевшему.
– Святые Трибуналы… святые братства… Лига пяти портов… Мало было стражников на суше, так теперь, оказывается, и на море шмонают! – Сейчас она живо напоминала себя прежнюю, на Эрдских болотах, – и как Оливер вчера мог обозвать ее Алиеной?
– А ты не знала об этом?
– Нет. Ты же слышал – Солан в Лигу не входит. Городишко-то занюханный… А если в «Морском чуде» и говорили о чем-то подобном, так год назад меня там уже не было.
– Ладно, – попытался он ее успокоить. – Обыскивают только подозрительных, а мы ни у кого ни в чем подозрения не вызвали. Даже в самой гуще карательных отрядов, в Кулхайме… К тому же, – добавил он, не придумав ничего другого, – нам все равно ждать, пока этот, как его… Нейл… починит свой корабль.
Она что-то проворчала, потом хлопнула себя ладонью по лбу:
– Знаешь, что я еще хочу сделать? Купить плащ. Эта тряпка, что у меня на плечах, свое отслужила, сделала доброе дело – привлекла внимание Сторверка, а внимание остальных нам ни к чему…
Однако осуществить намерение оказалось не так легко. Большинство лавок в карнавальные дни не работало, владельцы, приказчики и подмастерья стремились урвать свою долю веселья даже в ущерб доходам (зато те, что были открыты, получали доход вдвое больший). Оливеру и Селии вновь пришлось обойти Соборную площадь, и, наконец, в одной из галерей они обнаружили то, что нужно. Селия купила у торговца длинный и просторный плащ с капюшоном из грубого темно-коричневого сукна. Оливер подумал, что до сих пор видел ее одетой лишь в серо-коричневые тона, равно удобные для того, чтобы затеряться в толпе или в лесу. Однако это определялось обстоятельствами. Как бы она одевалась, будь ее воля? Возможно, когда они будут в безопасности, он это узнает…
На обратном пути к «Хрустальной башне», они, похоже, заблудились, что, в общем, не слишком огорчило – все же Фораннан не был Городом Ветров, из которого невозможно было выбраться, а спросить дорогу – труд невелик и гордости не в обиду.
Но впереди их подстерегало зрелище не слишком красивое. Хотя не так чтоб очень неожиданное. Просто до сих пор карнавал представал им лишь своей привлекательной стороной – даже с ночными «концертами» можно было мириться, – а его грубости и уродства оставались вне поля их зрения. К тому же Фораннан не слишком отличался по этой части, бывали города, где разгул приобретал худшие формы, – однако совсем без крайностей обойтись нельзя. Вот и сейчас компания подгулявших молодцов поймала старого монаха как злостного нарушителя карнавальных обычаев – он был без маски – и швыряла его, словно войлочный мяч, подбадривая себя обыкновенными в подобных случаях возгласами, казавшимися им чрезвычайно остроумными. Монах же, маленький лысый цистерцианец, не делал попыток защищаться и даже не прикрывал лица, но отчаянно прижимал к груди какой-то сверток.
Оливер и Селия привычно переглянулись, что в данных обстоятельствах было вполне бесполезно, так как оба были в личинах, и врезались в развеселую компанию. Оба даже не стали обнажать оружия. Оливер действовал мечом в ножнах как дубиной, а Селия – своим старым плащом, свернутым в жгут. В общем, это было даже честно, поскольку ни у кого из гуляк оружия не было видно, – они развлекались, полагаясь лишь на силу собственных мускулов. К ней они и могли прибегнуть, а также воспользоваться численным превосходством, на крайний случай следовало опасаться, что они возьмутся за ножи, которые наверняка у кого-то должны были быть, но бравая компания, не ожидавшая никакого сопротивления и тем паче нападения, от эдакого нахальства сильно растерялась и поспешила покинуть поле сражения. Оливер не удивился бы, если б точно так же поступил и монах – опыт драк в университете учил, что спасаемые, как правило, действуют именно подобным образом, но тот прислонился к стене ближайшего дома, тяжело, со свистом, дыша.
Оливер повернулся к нему:
– Вы не пострадали, святой отец?
– Б-благодарю… добрые люди… обычный случай… об эту пору… прости их Господи, ибо не знают, что творят… – Он вроде бы отдышался, и одновременно его осенила новая мысль. – К тому же они могли принять меня за ряженого.
Интересно, подумал Оливер, в любой другой провинции, подвергшейся нападению, монах обозвал бы обидчиков богохульниками и язычниками. Но здесь – Древняя земля…
– Но вы – настоящий служитель церкви, – вежливо сказал он.
– Я – отец Маэль, библиотекарь монастыря во имя святого Бреннана.
– Почему вы оказались на улицах города в столь неподходящее время?
– Видите ли, для моей работы срочно понадобилась одна рукопись, хранящаяся в часовне Урсулы Скельской… – Монах ткнул подбородком в прижатый к груди сверток.
Оливер почувствовал прилив почти братской симпатии к старому книжнику. Рукописи… церковные библиотеки… неканонические списки… как давно все это было, и, в сущности, недавно!
– А что, послать никого нельзя было? – проворчала Селия.
– Ах, мой друг! – Священник сделал попытку развести руками, отчего едва не выронил рукопись. – Сейчас же карнавал. Послушники и молодые монахи то и дело исчезают из монастыря, стремясь поучаствовать в праздниках… в скриптории вообще никого не застать… Проще было пойти самому.
– Ваш приор, должно быть, весьма свободомыслящий человек, – заметил Оливер, – раз допускает подобное.
Отец Маэль вздохнул.
– Обычай такой… – Затем он опасливо оглянулся и неуверенно попросил: – Добрые мои друзья, не составит ли вам труда немного проводить меня? А то я боюсь, что они вернутся… Эти невежды грозились отобрать рукопись… по глупости, а не со зла.
– Что же за манускрипт такой ценный?
Монах не сразу ответил. Потом все же решился.
– «Лоция» преподобной святой Урсулы…
Этот труд в своих скитаниях Оливер умудрился изучить, хоть он и не был рекомендован к чтению, а клирикам к переписыванию и являл собой, вопреки названию, не морское наставление, а метафизический трактат, созданный почти триста лет назад прославленной аббатисой из Скеля. Собственно, миряне его и без того не особенно читали, ибо Урсула Скельская добавила к своим мистическим видениям слишком много математики, оптики и иных естественных наук, однако клир именно последнее обстоятельство и смущало. Тримейнский совет епископов 1362 года не решился прямо объявить творение признанной святой еретическим и ограничился вышеприведенной формулировкой. Сверх того, «Лоция» негласно не поощрялась к цитированию и даже упоминанию. А этот старик был готов принимать за нее побои…
– Мы проводим вас, отец. – Оливер снял маску. – Мое имя – Оливер Хейд, бакалавр ars liberalis Тримейнского университета. А это – Арм.
Селия кивнула в знак согласия, но маски не сняла.